Замп взошел по трапу на борт «Золотого фантазма Фиронзелле» и, остановившись, посмотрел по сторонам. Вместо того, чтобы сторожить трап, вахтенный сидел у клетки для убийц и точил лясы с заключенным. Больше никого на палубе не было. Вахтенный неохотно поднялся на ноги и неторопливо направился к Зампу — удивленный таким отсутствием уважения и дисциплины, тот ожидал его, подняв брови. На борту «Очарования Миральдры» дела делались по-другому.
Матрос узнал Зампа и почтительно прикоснулся ко лбу кончиками пальцев: «Добрый вечер, сударь! Боюсь, что маэстро Пеплошторм развлекается на берегу. По сути дела, я был бы не прочь поменяться с ним местами».
Замп отреагировал на сообщение холодным кивком: «И где, по-твоему, его можно было бы найти?»
«По поводу его местопребывания можно только строить догадки — более или менее обоснованные. Достопочтенные лантинские обыватели утоляют жажду в пяти тавернах, из коих самой высокой репутацией пользуется «Хмельной стеклодув». Логично было бы предположить, что маэстро Пеплошторма следует искать именно в этом заведении».
Замп снова огляделся: «Надо полагать, маэстро Пеплошторм дает ежедневные представления?»
«Так точно, сударь — причем я никогда еще не видел, чтобы он уделял столько внимания деталям. Спектакли заслужили положительные отзывы».
Из клетки послышался голос: «Эй, надзиратель! Который час?»
«Какое тебе дело? — отозвался вахтенный. — Тебе все равно некуда спешить». Ночной сторож подмигнул Зампу: «Кровожадная бестия, каких мало! Не желаете ли познакомиться? Маэстро Пеплошторм уплатил за него десять железных грошей. Религиозные предубеждения не позволили гражданам Лантина отрубить ему башку».
Замп подошел к клетке, заглянул в нее и увидел заросшее черной бородой лицо с парой блестящих глаз: «Впечатляющий субъект. В чем заключались его преступления?»
«Разбой, грабежи, всевозможные зверства и убийства. Тем не менее, в общем и в целом, парень что надо».
«В таком случае, где мое пиво?» — поинтересовался узник.
«Всему свое время!» — отрезал вахтенный.
Замп спросил: «Таким образом, маэстро Пеплошторм намерен поставить трагедию?»
«В ближайшее время у нас будут показывать «Эмфирио» — скорее всего, в связи с конкурсом. Заключенный отказывается учить свою роль, упрямая скотина! Тем не менее, на его месте я тоже не проявлял бы особого интереса к выступлению на сцене».
«Надзиратель! — снова возмутился узник. — Мне пора промочить горло!»
«Подождешь. Ты запомнил реплики?»
«Запомнил, запомнил... — проворчал убийца. — И что теперь? Придется повторять вслух?»
«Таковы указания маэстро Пеплошторма».
Бородатый разбойник продекламировал — монотонно и презрительно: «Принц Орхельстайн, как подло ты меня предал! Имя твое опозорено отныне и навеки! Никогда тебя не полюбит Руземунда, как бы ты ни украшал себя жемчугом и блестящим железом! Мой призрак, промозглый и ужасный, встанет между вами, как только ты попытаешься заключить ее в объятия! Лишай же меня жизни, Орхельстайн... Что там дальше? Я забыл».
«Гм! — прокомментировал вахтенный. — Далеко не убедительный стиль исполнения. И все же, почему бы я отказал тебе в кружке пива?»
«Спокойной ночи вам обоим!» — сказал Аполлон Замп и спустился по трапу. Он прошелся по набережной, где оранжевые факелы пылали перед ларьками, торговавшими жареной беложивицей, розовыми леденцами в кульках и шашлыками из опаленных на гриле мидий. Дальше вдоль причала темнели силуэты других плавучих театров; Замп не мог с уверенностью распознать их в темноте, но ему показалось, что ближе всех пришвартовалась «Хризанте», принадлежавшая Лемьюриэлю Боуку.
Поперечная вывеска над набережной оповещала о местонахождении таверны «Хмельной стеклодув» — сооружения из бурых стеклянных кирпичей и ссохшихся бревен. Замп зашел туда и оказался в просторном помещении, озаренном двадцатью стеклянными фонарями: красными, синими и зелеными. На скамьях за длинными столами и в разделенных перегородками альковах теснились горожане в халатах до колен и плоских широкополых шляпах, а также приезжие из состава команд и трупп плавучих театров. Теплый воздух дрожал от восклицаний, смеха, звона бокалов и подвывающего пиликанья, которое здесь называли музыкой. Яркий свет фонарей искрился, отражаясь от бесчисленных стеклянных безделушек и побрякушек. У керамической стенки с нишами, пышущими раскаленными углями, поджаривалась, медленно вращаясь на вертеле, половина говяжьей туши. Обнаженный до пояса повар, раскрасневшийся и блестящий от пота, поливал мясо соусом из поддона, вырезая длинным ножом куски, заказанные посетителями. На возвышении в дальнем конце помещения сидел ансамбль — четыре кочевника в красных с коричневыми узорами шароварах, черных кожаных куртках и черных бархатных шапочках набекрень. Пользуясь концертиной, визгливым скриделем, глухо постукивающим двусторонним барабаном и гитарой, они заиграли быструю синкопированную мелодию, под которую матрос, изрядно нагрузившийся пивом, торжественно пытался станцевать джигу — без особого успеха.
Гарт Пеплошторм пристроился в одном из боковых альковов: статный темноволосый человек постарше Зампа, серьезный и бледный, излучавший утонченную, элегантную самоуверенность. Рядом с ним сидела молодая женщина впечатляющей внешности. Длинный черный плащ создавал у нее за плечами драматическую диагональ; каскад блестящих волос — таких же светлых, как у Зампа — сдерживался мягким черным беретом и обрамлял ее лицо, бесхитростно заканчиваясь свободными локонами на уровне подбородка. «Очаровательная особа!» — подумал Замп, хотя ее надменноаристократические манеры привлекали его не больше, чем томная изощренность Пеплошторма.
Поправив манжеты и одернув сюртук, чтобы подать себя в лучшем виде, Замп приблизился к алькову, снял шляпу, церемонно поклонился и, к своему удовлетворению, заметил, как недовольно поднялись темные брови Гарта Пеплошторма: «Добрый вечер, маэстро Пеплошторм!»
«Добрый вечер, маэстро Замп», — Пеплошторм не предпринял никаких попыток представить коллеге свою молодую спутницу; та покосилась на Зампа с высокомерным презрением, после чего устремила взор на кочевников-музыкантов.
«Не ожидал встретить вас в Лантине, — продолжал Замп. — Насколько я помню, в Кобле мы обсуждали течь в шпунтовом поясе вашего судна, и уже на следующий день мне сообщили, что вы направились в Догадочные доки, чтобы произвести ремонт».
Гарт Пеплошторм с улыбкой покачал головой: «Кто-то позабавился за ваш счет, предоставив вам заведомо ложные сведения».
