Через столовую я прокрался к двери. Пахнуло чем-то резким и сладким - лишь позднее я понял, что это был запах жареных на гриле бараньих ребрышек.
Мама лежала на кухонном столе, голая. Кожа ее вздулась, вены выпятились, а все тело было покрыто шрамами. Я никогда не видел ее голой, даже до болезни, и теперь смотрел, как завороженный. Потом мне стало стыдно - дико, до тошноты стыдно, но в тот момент я не мог оторвать от нее глаз. Большие груди торчали вертикально вверх, несмотря на то, что живот, бока и бедра обвисли. Я был еще слишком мал, чтобы понимать, насколько это странно, но из-за того, что ее грудь так торчала, я не мог оторвать от нее глаз.
Голова мамы была запрокинута назад. На секунду мне показалось, что у нее отросли длинные волосы, которые собраны в хвост на затылке. Но волос у нее не было, об этом позаботилась химиотерапия. А из маминого затылка торчал толстый кабель.
Пискнул какой-то прибор.
- Джефф! Кажется, кто-то очень беспокоился насчет ее давления… Джефф вытащил что-то из-за уха и с размаху воткнул в грудь моей
матери.
- Очень изящно, - проворчал Барнаби. - Хочешь искромсать на кусочки всю сердечную мышцу?
- Еще несколько минут - и это тело уже не понадобится. Должно быть, заслышав какой-то шум, Барнаби поднял глаза
и увидел меня.
- Это еще что такое?!
- Что вы делаете с моей мамой?! - выкрикнул я. Джефф глянул на Барнаби поверх очков.
- Ты что, не проверил, дома ли ребенок?
- Его не было в записях! Идиоты…
Я бросился бежать. Споткнулся о провода, протянутые через всю кухню, рванул заднюю дверь и, протаранив москитную сетку, выбежал во двор. Ночь ударила мне в лицо, влажная и жаркая. Я босиком помчался по мокрой траве.
Барнаби бежал за мной - я слышал за спиной его пыхтение и топот. Он почти нагнал меня, но я сумел увернуться, обогнул изгородь и, тяжело дыша, забежал за гараж. На дорожке был припаркован мини-вэн, из открытых дверей которого змеились провода, а маленькая антенна смотрела в сверкающее звездами небо. В нескольких соседних домах виднелись огоньки, но улица оставалась пуста, и никто в округе понятия не имел, что здесь происходит.
Сильная рука схватила мое запястье. Мы оба повалились на траву, но Барнаби оказался сверху. Я брыкался, лягался, вопил… За шумом кондиционеров никто из соседей меня не услышал.
- Малыш, пойми, они нам ничего не сказали. - От Барнаби пахло бараньими ребрышками. - Или она им сама не сказала.
- Кто?
- М-м… Полагаю, твоя мама. Она ведь твоя мама, верно?
- Она умирает! Что вы с ней…
- Она будет жить вечно, малыш. Вечно. Подумай об этом.
Для меня уже больше ничего не имело смысла. Мне даже не казалось странным, что я лежу на соседском газоне, придавленный каким-то толстым коротышкой, провонявшим соусом для барбекю, смотрю вверх, на несколько видимых из этого положения звездочек, и слушаю, как лает чья-то собака - просто так, непрерывно и бестолково.
- Она что, ничего тебе не сказала? - его голос стал напряженным.
- Она подписала с нами договор, когда заболела. Медицинские прогнозы были не самые благоприятные, верно? Не стоит притворяться, будто это не так. В смысле, когда твоя печенка сгнила… притворяться бессмысленно, верно? Это просто чушь. Ерунда…
Он мог бы еще долго перечислять синонимы слова «бессмыслица», если бы я не заорал: «Это вы ее убили!» - и не попытался его ударить.
И мне это удалось. Позже, вспоминая то, как я вел себя тогда и что думал, только этим ударом я мог по-настоящему гордиться. Он охнул, и я почувствовал, как он весь напрягся. Он был в ярости. Что ж, тем лучше. Он мог бы вышибить из меня дух, не сходя с места, что было бы просто замечательно. По крайней мере, это было бы достойным оправданием тому, что я не смог спасти маму.
- Она сама нас попросила. - Его дыхание обдало мое ухо жаром.
- Откуда-то узнала про нас и пришла. Она все понимала. Что это единственный путь. Единственный выход.
- Что… вы… сделали? - всхлипывая, спросил я. - О чем она вас попросила?
Одна из светящихся точек, которую я принял за звезду, оказалась самолетом. Она проползла по небу и исчезла.
- Чтобы ее отсканировали. А потом загрузили заново. Видишь ли… не знаю, как тебе это объяснить…
- То есть отсканировать ее личность и скопировать на другой носитель? - догадался я.
- М-м… Да, пожалуй, можно и так сказать.
- И она будет жить вечно?
- В том-то вся суть. - Он немного ослабил хватку и одобрительно похлопал меня по плечу. - А ты сообразительный парень.
- Я читал об этом, - сказал я. - Но к чему тогда вся… секретность?
- Понимаешь, нынешняя технология… гм-м… еще не слишком развита, так сказать. В том смысле, что большую часть этой машинерии состряпали мы сами. Нет, ты не думай, в теории все путем. Это, конечно, эксперимент, но эксперимент оправданный. Мы, так сказать, бета-тестеры. Но поди попробуй получить официальное разрешение в Управлении медицины! Крупные компании давно прибрали это дело к рукам, чтоб им пусто было…
- ЧТО ВЫ СЕЙЧАС СОБИРАЕТЕСЬ ДЕЛАТЬ?! Он отвернулся.
- Это считывание с разрушением данных, понимаешь? Чтобы вытащить всё до последнего, все воспоминания, нужно разобрать на части синапсы…
Он еще держал меня, но уже не так крепко. Он думал, что я успокоился и готов подыграть им, позволив сделать свое дело.
- Эй!
Но было уже поздно. Я вырвался и помчался к дому.
- Мама! Мамочка!
В дверях показался Джефф, волочивший за собой тяжелую тележку с оборудованием. Рубашка его пропиталась потом. Он взглянул на меня, когда я пробегал мимо, но, видимо, слишком устал, чтобы хоть как-то среагировать.
- Пусти его, - запоздало сказал Барнаби. - И давай-ка рвать когти. Она лежала на столе, мертвая. И запах… Боже, этот запах! Я только
об этом и мог думать. Воняло дерьмом, мочой, гнилью… Лишь через несколько минут я смог подойти к ней.
Голова мамы свесилась набок. На затылке осталась зияющая дыра, и не было даже волос, чтобы прикрыть ее. В конце концов я вытащил из-под раковины стопку бумажных полотенец, смял их и запихнул в отверстие.
От гаража отъехал грузовик. Я чуть не бросился за ним следом. Когда он уехал, я остался один.
Я взобрался на стол и открыл кухонный шкафчик. Недоеденный пакетик чипсов был аккуратно свернут и прижат дешевой скрепкой - улыбающийся рот, полный белых зубов. Чипсы отдавали плесенью. Не знаю, сколько они провалялись там.
Зазвонил телефон. Я сел на стол и снял трубку.
- Алло?
Шипение помех, затем щелчок.
- Милый, почему ты не в постели? - спросила мама.
Неподалеку от Белфонта, штат Пенсильвания
- Что вы хотите со мной сделать? - спросил мертвец.
Он лежал на земле, связанный, полуголый и уже обмазанный электролитическим гелем. После того как радары охотника засекли его, поймать мертвеца не составило особого труда. Я схватил его, когда он сидел на пеньке, опустив голову к коленям, и пытался отдышаться. Он предпринял еще одну попытку:
