Ознакомительная версия.
– Спасибо, – сказал Руслан.
Он знал, что похвала и отпуск им честно заслужены. На лацкане его пиджака рядом с буковкой «М» золотилось крошечное перо. Нагрудный знак, который выдавался крайне редко, так и назывался – «Золотое перо Мнемозины». И Руслан носил его с гордостью – как всякую честно заработанную награду.
В коридоре он встретил Лали.
– Поздравляю, – сказала она. – Шеф собрался повышать тебе оклад. Саида со своими в тихом бешенстве.
– Кто еще поедет в Урук-Басай? – спросил Руслан, имея в виду совсем иной вопрос: а не поедешь ли ты, Лали?
– Микаэл, твой оператор, еще Данияр из отдела матобеспечения.
– Что это за Урук-Басай? У нас там база, что ли?
– Очень тихое место, никакой цивилизации. Озеро, рыбные места, охота, лошади…
– Лошади? – Руслан невольно улыбнулся.
Он вспомнил, как выстраивал цепочку ассоциаций: высоко несомые морды боевых скакунов – изумленные глаза соседей (босые ступни, фартук с большим пятном на беременном животе, длинная майка на худом торсе подростка, коленки девочки, ее смех и убегающие ноги) – металлический женской голос (сладкий запах дешевой косметики, стоптанные тапочки, белье на веревке), исчезающий вдали одобрительный мужской басок (жареная на сале картошка, нож с деревянной рукояткой, дешевые папиросы) – приятное ощущение напряжения в ступнях, так давно ему знакомое, – и легкое колыхание – и прилетевший с реки ветер…
– Я, может быть, дня на два приеду, – сказала Лали.
Этого он и ждал.
Руслан позвонил в совет общины, секретарше Наине, спросил, не найдется ли высоких кавалерийских сапог на неделю, вроде, кто-то из молодежи повадился на ипподром. Сапоги ему привезли перед самым отъездом.
Урук-Басай оказался небольшим одноэтажным городком, а база, естественно, была еще дальше и имела занятный вид – блочная пятиэтажка, окруженная всевозможными халупами с одной стороны и новенькими коттеджами – с другой. Идти до озера было – пять минут, до конюшни – все двадцать, но конюх, если с вечера попросить, утром приводил оседланных лошадей прямо к террасе, где завтракали под огромным желтым навесом.
Тимур на лошади выглядел так, что три года в цирк ходить незачем. Руслан отпустил ему стременные путлища на последнюю дырку, и ноги Тимура свисали ниже лошадиного брюха. Локти он растопыривал и поводья держал, как велосипедный руль.
– Вы можете для начала объехать озеро, – сказал конюх Ильяс. – Там тропа проложена. Потом, если угодно, покажу на карте еще маршруты.
И усмехнулся, глядя на всадников.
Руслану случалось ездить верхом – он как-то лет в пятнадцать угодил в лагерь с военно-патриотической подготовкой, так там ребят учили еще стрелять из лука, а не только из пистолета и автомата. Но сейчас он все перезабыл, хотя воспоминания в теле понемногу просыпались.
Тот удачный квазик с высокими конями получился потому, что он сам с восхищением смотрел когда-то на стройных всадников, отрешенных и прекрасных в своем плавании по достигающим стремян травам.
Усмешка Ильяса означала: орлятки мои, я буду крайне удивлен, если вы не вернетесь через полчаса, наездившись на всю оставшую жизнь.
Руслан первым выехал на тропу, Тимур – за ним. И тут оказалось, что в коллеге проснулась генетическая память. Он как-то очень быстро освоился в седле и даже ощутил удовольствие. Она послали коней рысью, подняли в галоп, и все у Тимура получилось просто замечательно; настолько замечательно, что они даже не заметили, как из виду исчезло мелькавшее между деревьями озеро. Очевидно, где-то проворонили развилку.
Оба не имели опыта слоняний по местности, лишенной дорожных указателей. Когда вздумали вернуться обратно, опять же неправильно вычислили направление. И заехали в совершенно непонятные места.
Тут Руслан и вспомнил слова Лали: очень тихое место, никакой цивилизации. Тут на десятки километров не было признаков человеческого присутствия. Первым оказалась изгородь из колючей проволоки, обнаруженная в кустарнике, куда сунулся мордой конь Тимура и отскочил, едва не стряхнув всадника.
Руслан спешился и исследовал странное явление.
– Электропастух, – сказал он. – Чтобы скотина не лазила.
– С которой стороны? – резонно спросил Тимур. И вдруг, хотя заготовил еще какие-то вопросы, замолчал. Что-то, видать, вспомнил, но делиться идеей не пожелал.
Это озадачило Руслана. Опять же – колючка, натянутая довольно низко, – в расчете на коров, которые соберутся проползать под ней на пузе, что ли?
Решили ехать вдоль ограждения – авось набредут на стадо, а там уж подождут – кто-то же явится к вечеру доить скотину. Тимур, впрочем, предположил, что пасут не дойный скот, а, напротив, лесных кабанов – чтобы не шастали по огородам.
В результате они выехали к заброшенной деревне, которая произвела на обоих удручающее впечатление. Небольшая, домов в десяток, она выглядела так, будто ее покинули еще в первую мировую, хотя Тимур заметил телеграфные столбы, громоотводы на крышах, брошенную детскую коляску, ржавый кузов «запорожца».
А вот дымок, тонкой струйкой поднимавшийся к небу из-за ветхого забора, заметил Руслан.
Как-то неожиданно он испугал их, двух взрослых и способных к сопротивлению мужиков, этот дымок. Они, не сговариваясь, отъехали подальше. И решили – обогнуть двор по периметру, авось где-то забор окажется пониже, сверху удастся заглянуть.
До того они ехали по деревенской улице, а пустившись исследовать дымок, свернули и подобрались к его источнику со стороны огорода. Там, кстати, и забора уже не было, а только остатки плетня.
У костра сидели дети. Обычные мальчишки, в меру чумазые. Что-то пекли – так ворошат палочкой в золе картошку. На костер, надо думать, пошли заплетавшие колья плетня хворостины. Вздохнув с облегчением, Руслан и Тимур послали коней прямо на бурьян. Проминая его тяжелым телом так, словно это была призрачная, а не живая крепкостволая полынь, усталые кони сделали несколько шагов, и дети увидели всадников.
Они замолчали, приоткрыв рты. Руслан теперь хорошо их видел и мог сосчитать. Шестеро пацанов, от шести до девяти, самому крупному, возможно, лет десять.
– Привет и простор вам, ребята, – сказал он, подъезжая.
– Ты за нами? – спросил, вскочив, светловолосый мальчишка. – Пацанва, я же говорил! Они должны были приехать!
– Ты давай собирайся, – велел крупный, поднимаясь на ноги. – Не ты, а Ренат говорил, это его лошади.
– Это мои лошади, – подтвердил шестилетний карапуз. – Дядя, мы на них поедем? Или пойдем пешком?
– Совсем дурной, – ругнул его черноволосый глазастый парень, лет восьми-девяти. – Куда мы там сядем? Дядь, мы ведь пешком пойдем?
Ознакомительная версия.
