Старик разыграл его сегодня как по нотам. Он демонстрировал, как он шел, как предупредил об опасности, как пытался вытащить ногу из вязкой лавы и как не смог этого сделать.
Несмотря на то, что история носила чуть сентиментальный привкус, я уже иными глазами смотрел теперь на эту старую рухлядь, похожую на средневекового рыцаря с бронированной кирасой на груди, круглыми шарнирами на месте коленных чашек и покоробленной ступней, на которой сохранились цвета побежалости от страшного ожога.
Пока ходячий патефон вещал о Везувии, я думал о Наташе. С волнением оглядывал я место ее работы.
Мы стояли на площадке у обрыва. Внизу нежно голубело море. Наверху виднелся вулкан. Туча пепла и сажи вилась над его куполом. Десяток дождевальных машин окроплял ее сверху, чтобы пепел не разносило ветром. Из кратера вылетали обломки скал, кучи пепла и пемзы, слышалось громкое ворчание, словно невидимый огромный зверь рылся там внутри, отбрасывая комья лапами. Смоченный пепел оседал на склонах и сползал грязными потоками. Картина в общем создавалась неприглядная. Но ремонт — всегда ремонт, даже если дело касается вулкана.
Старик поведал еще несколько историй из жизни вулканологов. Я почувствовал, что еще один такой рассказ — и я начну подумывать, не сменить ли профессию. Я стал понимать, чем привлекает Наташу тектоника. Но мне не хотелось думать, что Наташа сидит сейчас в жерле вулкана и какой-нибудь усовершенствованной кочергой соскребает шлак со стенок.
— Где работают ремонтники? — спросил я.
— В круглом здании, — выдал ответ гид.
Я вздохнул с облегчением. Здание находилось дальше от вулкана, чем туристская обзорная площадка.
Оно напоминало гриб на высокой ножке; куполообразная толстенная крыша могла, вероятно, защитить ремонтников от любых вулканических бомб.
— Да здравствует телеуправление! — возликовал я.
Полкилометра по узкой асфальтированной дорожке — и я в доме ремонтников.
В центре маленького полукруглого зала находилось небольшое возвышение с пультом в виде подковы. За пультом сидел высокий сухощавый человек с энергичным лицом. Мне показалось, что на темных щеках вулканолога поблескивает загар от глубинного тепла планеты. Он смотрел на табло, отдавал короткие распоряжения. С полдюжины ассистентов, сидящих за столами или стоящих у приборов, назначение которых я не мог угадать, подавали в ответ короткие реплики.
Табло изображало вулкан, каким он выглядит, если смотреть на него снаружи, и одновременно показывало тектоническую «печку» в разрезе. Приглядевшись, я понял, что передо мной не схема, а телевизионное изображение настоящего, «живого» вулкана, передаваемое несколькими камерами.
— Среднюю полость, — сказал бригадир ремонтников, — в южном направлении.
И вулкан на табло словно повернули вокруг оси, показав среднюю полость.
— Грот Чернецова, — произнес человек с темным лицом. И в жерле вулкана вдруг возникла опухоль. Осветился подземный зал, примыкающий к главному ходу лавы.
В жерле работало что-то вроде гигантской шарошки, похожей на те смешные штуки, которыми оснащались старинные бормашины. Шарошка крутилась на конце гибкого шланга, действиями которого, как я догадался, управлял человек с вулканическим загаром.
«Хирургическая операция, — подумал я. — Пломбируют зуб крокодилу».
Я оказался недалек от истины.
— Асбобетон, — скомандовал главный «хирург».
Один из ассистентов, маленький, черненький, со стриженной под машинку головой, стал делать какие-то расчеты на машине, управляя своей группой механизмов.
На экране появилась вторая гибкая механическая рука: вместо шарошки у нее была металлическая пятерня, похожая на ковш экскаватора. Она несла ком асбобетона. Ком за комом — и грот Чернецова перестал существовать.
Один из ассистентов оглянулся и увидел меня.
— Мне Наташу, — прошептал я, готовый провалиться сквозь землю.
— Наташу? — он рассеянно поглядел по сторонам. Но я и сам видел, что в зале сидит только одна девушка и она не Наташа.
— Наташа на Талиабу, — сказал он наконец. И тут же забыл обо мне.
— Продувание, — распорядился главный ремонтник.
Юноша, с которым я только что разговаривал, взял в руки какую-то грушу. Столб пепла вырвался из кратера.
Осторожно, на цыпочках, я выбрался из зала.
Но как это похоже на Наташу! Ни весточки, ни слова. Уехала на Талиабу, а я ищу ее у Везувия. Где он, этот Талиабу?
Проходя по коридору, я увидел раскрытую дверь. В узкой комнате-кабине сидел молодой человек и с помощью самого обыкновенного паяльника ставил на место клемму. Одного взгляда на панели для меня было достаточно, чтобы понять, что передо мной дежурный техник, который обеспечивает бесперебойное телеуправление всеми этими металлическими руками, шарящими в глотке вулкана.
— Где находится Талиабу? — обратился я к технику.
Он повернулся в кресле.
— На Тихом океане. Вы тоже туда?
— А что там? Ремонт?
— Как, вы не знаете? — техник удивился. — Ага… вы не тектоник, догадался он. — Так там нарушитель объявился.
Должно быть, мой взгляд напоминал бараний.
— Непонятно? На дне океана забил самодеятельный вулкан. Представляете, какая сенсация! Незапрограммированное выступление стихийных сил природы. Кто свободен — все туда.
— А что могут сделать тектоники, если на дне?
— Тектоники-то! Они полезут хоть к центру Земли. Что им несколько километров обыкновенной морской воды!
Техник-весельчак, видимо, не прочь был еще поболтать со мной, но я извинился и сказал, что очень тороплюсь.
— Я так и знал, — сказал он. — Вы, наверное, по скафандрам?
— Нет, — пробормотал я. — Одно личное дело…
Я представил себе Наташу в скафандре, подплывающую среди свежесваренных рыб к клокочущему вулкану, и мне захотелось поскорее на Талиабу.
…Робот-справочник вел новую группу туристов. Как раз кто-то задал вопрос, почему он хромает, и ветеран тектонической службы приготовился к обстоятельному рассказу. Но я грубо вмешался. Задыхаясь от быстрой; ходьбы, я воскликнул:
— Как проехать на Талиабу?
— Талиабу? — это слово сразу переключило его внимание. Казалось, он забыл о своих слушателях. — От Джакарты ходят туристские вертолеты.
Он даже закряхтел как-то особенно, точно жалел, что не может лететь тотчас же вместе со мной к месту такого удивительного происшествия.
Если бы машины могли испытывать чувства, этот робот, наверное, и на самом деле предпочел бы лезть в пар и пламя, вместо того чтобы рассказывать в пятнадцатый раз за сегодняшний день азбучные истины о тектонике и одни и те же байки из жизни вулканологов.
