Лаз все время шел на спуск. Земля-матушка, точно в воронку, засасывала их. Что-то внезапное заставило Мишу оглянуться, уже когда вот-вот должно было наступить погружение и время включать фонари. Какая-то вспышка раздвинула на несколько секунд сплошные скомканные серо-стальные облака. На несколько секунд выглянуло солнце зафиксировать - куда эти придурки лезут?
Потом стало попросторнее, пошире, еще шире. И вот можно было уже встать в полный рост. Они оказались внутри планеты Земля. Первое, что занесли в память рецепторы Михаила, был запах. Стойкий, господствующий, неизменный и скучный запах сырой земли.
После этого нелегкого кросса ползком с тяжелыми рюкзаками все повалились, опираясь на свои вещи, и некоторое время тяжело дышали. Кто-то дернул ногой, поскреб пол.
- Сигарету хочешь? - спросил Саша у Кати.
-Не-а.
Миша провел лучом фонаря по мрачным сводам иеровного камня: черноватое, коричневатое, желтоватое - других оттенков не наблюдалось. Впереди, в проходе, куда им, видимо, предстояло идти, молчала темнота. Она не пугала, не звала, надменно не обещала ни хорошего, ни плохого. Она просто была тут и была вечно. Все молчали, и до Михаила не сразу дошло, что теперь только он сам и его товарищи здесь единственные источники света и звука, что тут - не то, что там, в большом поднебесном мире. Тут, в толще Земли, он - маленькая вселенная на самообеспечении, даже в такой элементарной вещи, как звук. Это была страшная мысль, и задерживаться на ней не хотелось.
Потом все разом заговорили. Командир Вася объявил, что пока будет довольно просторно и можно нести рюкзаки на спине, а это не в пример легче волочения.
- Ну куда, Рав, в Старую пойдем, где тогда стояли? - спросил он.
- Давай. Оттуда на родник ближе ходить.
- А что тут есть родники? - поинтересовалась Катя.
- В пещере в подземной речке вода так себе. Наверху родник, от входа метров сто.
Конечно же, все, что внове, было страшно интересно и занимательно. Например, этот штрек, стены которого кое-где исписаны, изрисованы краской или копотью от свечи. Если бы только не эти рюкзаки! Снижавшийся потолок заставлял пригибаться, а порой и вовсе снимать их и снова волочить за собой. Так и шли, опасливо косясь на изредка встречавшиеся покосившиеся бревна крепи.
- А они не... - указал Миша.
- Ходили тут десять раз. Вроде не должны, - успокоил Василий. - Но вообще нехорошее место.
Через какое-то время Рябченко, со значением подняв палец кверху, объявил, что они находятся в Старой системе, оставив позади Переднюю. Для новичков - что в одной системе, что в другой - пол, стены и потолки проходов не имели принципиальных различий. Правда, проследив за пальцем Василия-Вергилия, они убедились в его правоте, прочтя на потолке размашистую надпись свечной копотью "Добро пожаловать в Старую систему, мудаки". . - Спасибо, поблагодарила Катя и, проведя лучом фонарика, вздрогнула и рассмеялась. Луч уперся в телефон-автомат на стене. - Что это?
- Можешь позвонить на работу, Кать, скажешь, что берешь отгулы, усмехнулся Равиль.
Девушка подошла поближе и убедилась, что телефон искусно вырезан в известняковом выступе стены. Но рядом валялся вполне настоящий граммофон без трубы и без ручки. Чуть подальше обнаружилась настоящая мусорная куча. Но удивительно, что она не очень-то и воняла, несмотря на постоянную плюсовую температуру.
- А мухи тут есть? - спросила Катя.
- Ты что! - воскликнул Равиль - Тепло, светло, то есть темно, и мухи не кусают. Здесь из зверей могут быть только мыши летучие и такие, простые.
- Ой.
- Да ты не бойся.
- Да-а? Не бойся. Легко сказать.
- Ну ладно, вперед! - скомандовал Василий, и они пошли дальше.
Бесконечные, неотличимые с виду проходы, стены, кое-где украшенные стрелками, надписями, еще не вызывали у новоприбывших чувства уныния. Василий вел довольно уверенно, но неторопливо, изредка сверяясь с картой.
Они заглянули в один гротик, куда вел малозаметный ход.
- Уютненько, - заявил Саша.
- Нет, - отрезал Вася, - этот не пойдет.
- Почему?
- Нам надолго, а тут не видно вентиляции - второго хода. У нас же примус.
- А-а, ну тогда...
- Мы с Равкой однажды по пьяни горели в Киселях в таком гроте. Чуть не задохнулись. А если есть второй вход, хорошо. В пещере вообще-то тяга нормальная.
Наконец новый дом был найден. Довольно просторный грот с явными следами пребывания современного человека в виде пустых бутылок и надписей.
Ребята принялись распаковываться. Любопытная Катя прошлась вдоль стен, изучая настенную графику. "Это грот имени В..." - дальше, должно быть, не хватило фантазии или времени. "Группа "Гном" из Балашихи". "Серега Самородов и Люська Прокопенко - самая клевая в мире чувиха". "Ну и темнотища, ебит-ская сила!" - это уже радовало. "Берегите экологию пещеры! Не срите где попало!" это вдохновляло. "Где бог?" - это озадачивало...
- Кать! - окликнул Савельев. Она подошла и спросила:
- Саш, а где мы с тобой разместимся? Они расположили свои спальные мешки чуть в стороне от остальных, на довольно ровной плите. Саша, оглядываясь на более опытных друзей, соорудил из камней небольшое изголовье.
Вскоре уже задумчиво гудел примус, в котелке нагревалась вода, а любовно приготовленные Василием к засыпке вермишель и тушенка возбуждали зверский аппетит.
Командир поболтал над ухом канистрой с привезенной еще из дому водой.
- Так. Это нам сегодня еще чай попить, посуду помыть, поужинать. Надо завтра за водой идти. Каждый день придется. Черт. Десятилитровая канистра мало, а двадцатилитровую неудобно таскать.
- А отсюда долго идти до входа? - поинтересовался Миша.
- Налегке-то? Минут десять, - ответил Василий.
- Да? А так долго шли. А на сколько мы вообще отошли от входа?
Василий на коленях развернул карту. Поводил по ней пальцем, словно отважный и малограмотный Генри Мортон Стэнли, подсвечивая фонариком в темноте погуще африканской.
- Так... мы здесь... Новейшая туда... переход в Переднюю... Метров двести, я думаю.
- Всего-то.
- Да: Но это уже далеко. Местные сюда обычно не добираются.
- А по вертикали? Сколько над нами земли?
- Наверное, столько же. Тут берег высокий.
- Ой... Начальник, а она не...
Вертикаль почему-то всегда впечатляет приземистого человека сильнее горизонтали. И вылезать тяжелее и падать больнее. А если двести метров сами упадут? И одного-то хватило бы, а тут двести...
Михаил почувствовал себя микроорганизмом, незаконно забравшимся в кишечник Земли.
Обедали они торопливо и с аппетитом. Но как-то нервно. Катя подносила ложку ко рту и ложка дрожала, словно утренняя рюмка алкоголика. Ничего с этим нельзя было поделать. Она чувствовала себя, как на восемнадцатом этаже в ожидании десятибалльного толчка. Ну ладно бы на денек, на ночку забраться попутешествовать, но надолго, на неделю, на две...
