— Чего вы ждете от меня? Чтобы я свернул ей шею?
Повисла минутная тишина, которая действовала на нервы не так сильно, как их глаза, разглядывающие меня сквозь стекло, головы их сейчас застыли совершенно неподвижно.
— Нет, — сказал я.
Динозавры заскрежетали друг на друга, головы их кивали и мотались из стороны в сторону. Сначала они отрезали меня от связи, и повисла тишина, но вдруг их дискуссия прорвалась в мои наушники.
— Все точно так, как я и предупреждала, — сказала Линна. — Эти создания не ощущают гармонии. Было бы неправильно и дальше раскрывать перед ними другие миры.
— Возможно, ты права, — сказал Париккаль. — Но об этом мы поговорим позже. Сейчас на первом месте стоит необходимость восстановить равновесие.
— Времени нет. Нам придется самим уничтожить остаточное тело.
Силлойн обнажила длинные коричневые зубы. Наверное, ей потребуется секунд пять, чтобы перерезать Камале горло. И хотя Силлойн была динозавром, лучше всех относящимся к нам, я нисколько не сомневался, что убийство доставит ей удовольствие.
— Я буду настаивать на приостановлении перемещения людей до тех пор, пока не изменится мышление этого мира, — заявила Линна.
Это было типичное высказывание динозавра. Надо заметить, хотя они вроде бы спорили друг с другом, на самом деле они обращались ко мне, расписывали ситуацию подробно, чтобы даже малыш-сапиентолог все осознал. Они давали мне понять, что я ставлю под сомнение космическое будущее человечества. Что Камала, ждущая в комнате «Д», умрет независимо от того, откажусь я или нет. Что уничтожение ее тела необходимо для восстановления равновесия и должно произойти прямо сейчас.
— Погодите, — сказал я. — Возможно, я смогу уговорить её вернуться в сканер.
Мне нужно было остаться одному. Я вынул наушники и сунул в карман. Я так спешил уйти, что споткнулся, выходя из центра сканирования, и пролетел через коридор. Остановился на секунду, посмотрел на руку, упершуюся в стену. Мне показалось, я смотрю на расставленные пальцы через другой конец телескопа. Я был так далек от себя самого.
Она сидела, съежившись, на кушетке, обхватив руками подтянутые к груди колени, словно пыталась сжаться так, чтобы ее никто не видел.
— Все уладилось, — сообщил я бодро. — Вы пробудете в шаре меньше минуты, обещаю.
— Нет, Майкл.
Мне показалось, что я падаю со станции «Туулен».
— Камала, вы отказываетесь от значительной части собственной жизни.
— Это мое право. — Глаза ее сверкали.
Нет, уже нет. Она была оставшимся телом, у нее не было никаких прав. Как там она говорила о мертвой старушке? Она стала вещью, как кость.
— Ну, ладно, тогда… — Я ткнул ее негнущимся пальцем в плечо. — Идем.
Она подскочила.
— Куда идем?
— Обратно на Люнекс. Я задержал для вас «челнок». Только что прибыли назначенные на после обеда странники, я должен помочь им разместиться, вместо того чтобы возиться с вами.
Она медленно распрямилась.
— Идемте. — Я грубо поставил ее на ноги. — Динозавры хотят, чтобы вы покинули станцию «Туулен» как можно скорее, и я хочу того же. — Я был так далеко отсюда. Я больше не видел перед собой Камалу Шастри.
Она кивнула и позволила мне провести ее через пузырь двери.
— И если мы встретим кого-нибудь в коридоре, держите рот на замке.
— Вы ведете себя так грубо, — невнятно прошептала она.
— А вы ведете себя как ребенок.
Когда внутренняя дверь скользнула в сторону, открываясь, женщина мгновенно догадалась, что здесь нет ведущей к «челноку» кишки. Она пыталась вырваться из моей хватки, но я толкнул ее плечом, сильно. Она пролетела через воздушную камеру, ударилась о внешнюю дверь и упала на спину. Когда я дернул рычаг, закрывающий дверь, я пришел в себя. Какую ужасную вещь я сотворил, я, Майкл Берр. Я не смог сдержаться и захихикал. Когда я видел ее в последний раз, Камала ползла по полу в мою сторону, но было уже слишком поздно. Я удивился, что она больше не кричит, все, что я слышал, — ее тяжелое дыхание.
Как только внутренняя дверь была заперта, я открыл внешнюю. В конце концов, много ли существует способов убить кого-нибудь на космической станции? Оружия здесь нет. Возможно, кто-то другой мог бы ударить ее ножом или задушить, но только не я. Отравить, но как? Кроме того, я не размышлял, я отчаянно старался не думать о том, что делаю. Я был сапиентологом, а не врачом. Мне всегда казалось, что выпадение в открытый космос влечет за собой мгновенную смерть. Взрывная декомпрессия или что-то в этом духе. Я не хотел, чтобы она страдала. Я старался сделать все как можно быстрее. Безболезненнее.
Я услышал хлюпанье высасывающегося воздуха и подумал, что это конец, тело унесло в космос. Я уже развернулся, чтобы уйти, когда послышался стук, бешеный, как удары скачущего в груди сердца. Должно быть, она сумела за что-то зацепиться. Бах, бах, бах! Это было уже слишком. Я привалился к внутренней двери, — бах, бах! — соскользнул по ней вниз, хохоча. Выходит, если выдохнуть из легких воздух, в открытом космосе можно прожить минуту или, может быть, две. Мне показалось, это очень смешно. Бах! Нет, правда, это весело. Я сделал для нее все, что было в моих силах, рисковал своей карьерой, и как она мне отплатила? Когда я прислонился щекой к двери, стук начал слабеть. Между нами было всего несколько сантиметров, расстояние от жизни до смерти. Теперь она знала все о восстановлении равновесия. Я хохотал так, что начал уже задыхаться. Так же, как и это тело за дверью. Умирай же наконец, ты, слезливая сука!
Не знаю, сколько это заняло времени. Удары затихли. Прекратились. А потом я стал героем. Я сохранил гармоническое равновесие, оставил нам дорогу к звездам открытой. Я надулся от гордости: я научился думать, как динозавр.
Я протолкнулся сквозь пузырь двери в гостевую комнату «Д».
— Пора загружаться на «челнок».
Камала переоделась в комбинезон и тапочки на липучке. В стене светилось не меньше десятка окон, комната была полна болтающими головами. Друзьям и родственникам сообщили: их обожаемая Камала вернулась, целая и невредимая.
— Мне пора идти, — сказала она стене. — Я вам позвоню, когда приземлюсь.
Она одарила меня улыбкой, которая казалась искусственной — так долго она не улыбалась.
— Хочу еще раз поблагодарить вас, Майкл. — Интересно, сколько времени требуется странникам, чтобы снова ощутить себя людьми. — Вы так сильно мне помогли, я была такой… я была не в себе. — Она в последний раз обвела взглядом комнату и вздрогнула. — Я была по-настоящему испугана.
— Это верно.
Она покачала головой:
