— Могу в гости пригласить, если не верите, — с достоинством ответил Славик, пожав плечами.
Саша и Сережка сникли.
— А чего ж ты не рассказывал никогда? — почти жалобно спросила Саша.
— А расположение Звездного Городка — это, между прочим, военная тайна, — спокойно сообщил Славик.
— Я вас выгоню! — начальник, — Главный, как между собой называли его сотрудники, — ударил ладонью по столу с таким ожесточением, что заставил подскочить антикварный письменный прибор, подаренный кем-то из соратников в качестве сувенира. — К чертовой матери! По шпалам! Без выходного пособия!
Стоявший перед Главным сотрудник тяжело вздохнул и с независимым видом заложил руки за спину. Раскаивающимся он отнюдь не выглядел.
— Не имеете права, Михаил Анатольевич: я даже не в вашем отделе, — спокойно и с достоинством ответил он.
— Вот именно — не в моем! — продолжал бушевать начальник. — Вы там сейчас дров наломаете, а нам потом разгребать?! Вы не корректор, а наблюдатель, и должны наблюдать, а не переписывать мне тут к чертям собачьим всю историю на свое усмотрение! Вас с предыдущего задания отозвали? И совершенно правильно сделали, потому что если бы мои ребята вовремя не поняли и не вмешались, вы бы со своими социальными экспериментами сорвали бы нам «Буран» к 88-ому году!
— Сорвал?! Как бы не так! — возмутился наблюдатель. — Если бы вы прислушались к моим предложениям, «Буран», может, до сих пор бы летал!
— Знаете, что, Артемий Николаевич… — устало сказал начальник. — Прекратите демагогию. По-вашему, у нас планированием дураки занимаются?
— Я этого не говорил, — возразил Артемий Николаевич. — Просто вы… душите инициативу, вот. Я не согласен с такой политикой.
— Вы хоть понимаете, что ваши предложения — умозрительное прожектерство, а последствия этого всего могут быть самыми непредсказуемыми? — Главный пристально посмотрел на сотрудника, даже не ожидая встретить поддержки. — Вижу: не понимаете. Очень жаль. И почему вас все время тянет именно к космонавтике? Это ведь совершенно не ваш профиль, Артемий Николаевич. Комплексы у вас, что ли, какие-то нереализованные?
Артемий Николаевич в ответ неожиданно даже для себя признался:
— Я в детстве космонавтом мечтал стать… — получилось жалобно и безнадежно. — А стал, сам видите, кем, — корректором.
— Наблюдателем, — жестко поправил начальник и не упустил возможности съязвить: — А что ж это вы так?
— А какая у нас сейчас космонавтика? — с обидой спросил Артемий Николаевич. — Кому сейчас космонавты нужны? У нас до сих пор космонавт — профессия штучная. И мне, понимаете ли, Михаил Анатольевич, за державу обидно, — продолжал он. — Почему это мы, люди будущего, перемещения во времени освоили, историю свою собственную корректировать научились…
— Пока еще не совсем, — пробурчал Главный себе под нос.
— …такие, понимаешь, мудрые-всемогущие, а к звездам до сих пор не летаем. Да что там к звездам — до Марса-то толком не добрались. Орбитальный туризм только и развиваем. А сто лет назад люди о чем мечтали? Города на орбите, научные базы на Луне…
— Яблони на Марсе, — машинально подсказал начальник.
— И на орбиту по профсоюзной путевке. Вот. И мне, если хотите, перед ними стыдно, перед моими вынужденными современниками, которым я, если вдруг что, не смогу внятно объяснить, почему у нас до сих пор на Марсе яблони не цветут.
— А они что — требуют объяснений? — с подозрением поинтересовался Главный. Это был характерный для него неочевидный юмор.
— Нет, до этого дело еще не дошло, — сдержанно ответил Артемий Николаевич.
— Слава богу, — с наигранным пониманием кивнул Главный. — Слушайте, объясните вы мне, зачем этот детский космический конкурс было затевать в 75-ом году? Предложили бы идею тут у нас, в городском доме творчества юных, какая разница?
— Принципиальная, — терпеливо объяснил наблюдатель. — В 75-ом году у детей огромный энтузиазм, солидный запас знаний, сфера деятельности популярная, передовая, современная — в общем, завидный потенциал в области космонавтики. Теперь единицы космонавтикой увлекаются. А тогда это было массово, понимаете, какая это энергетика, какой потенциал? Только лови идеи и используй во благо человечества. В свое время этим массовым подъемом не смогли правильно воспользоваться, упустили шанс, ушло все, как вода в песок…. А мы сейчас — вполне можем сделать то, что не удалось нашим предкам: подхватить и использовать их вдохновение космонавтикой.
Начальник, не глядя на Артемия Николаевича, молча тыкал стилусом в сенсорную панель, его лицо не выражало ровным счетом никаких эмоций. «Пасьянс он, что ли, раскладывает?» — с беспокойством подумал наблюдатель и поспешно добавил:
— Между прочим, ребята предложили очень интересные проекты. И я их обязательно передам нашим социологам и экономистам… С санкции руководства института, конечно…
Начальник поднял глаза от сенсорной панели и в упор уставился на сотрудника. В его взгляде было такое неподдельное бешенство, что Артемий Николаевич мысленно попятился.
— Раньше надо было с руководством согласовывать! — рявкнул Главный. — До того, как! Что вы им там в условиях конкурса наговорили — на развал СССР намеки были?!
— Что вы, Михаил Анатольевич! Какие намеки! Абстрактная страна третьего мира с неразвитой экономикой, запущенной промышленностью и практически не функционирующим сельским хозяйством… Наука в плачевном состоянии… И надо вывести ее в космос. Очень актуальная задача для эпохи развитого социализма. Никакого развала СССР там не было…
Главный прижал ладонь к щеке, закрыл глаза и тихо застонал, как будто маялся зубной болью.
— Вот, если хотите, можете ознакомиться детально, — наблюдатель поспешно протянул начальнику микрокристалл с записью условий конкурса, результатов, участников, членов жюри, протоколов совещаний и прочих подробностей. Как будто предлагал анальгетик от зубной боли. — Да что вы, Михаил Анатольевич, да кому бы могло в голову в то время что-то подобное прийти! Это же явная антисоветчина… Что же я, не понимаю, что ли?
Начальник кристалл не взял и, метнув на Артемия Николаевича испепеляющий взгляд, мрачно подтвердил:
— Вот именно: не понимаете. И зачем мы вас только на это место и в это время направили? Педагог! Руководитель секции космонавтики в Московском Дворце пионеров!
Артемий Николаевич деликатно положил невостребованный кристалл на край стола и со смирением в голосе подтвердил:
— Да, первое образование меня, вообще-то, педагогическое.
