- И он точно такой же, - сказал Генри и медленно повернулся.
Старик шагнул ему навстречу.
- Но тогда, - прошептал он так тихо, что голос его почти слился с музыкой, - тогда мы можем узнать - в любой момент - о чем говорит танец? Мы сможем, наконец, узнать будущее!
- Наверное, - подумав, ответил Генри. - Но ведь Шут неподвижен. Как это сказывается на предсказаниях? Что об этом говорят твои книги?
- Ни одна из них вообще никак не объясняет его, - сказал Аарон.
Минуты две-три они стояли, молча наблюдая за непрестанным движением, слушая несмолкающие звуки и сами меняясь в переменчивом свете. Наконец Аарон произнес:
- Пойдем-ка отсюда. Не стоит смотреть слишком долго, если не изучаешь танец.
Генри, однако, не спешил.
- Сомневаюсь, можно ли постичь танец, не будучи среди танцоров, задумчиво произнес он.
- Мы и так среди них, - торопливо ответил старик. - Мы там, как и все остальное.
- "Остальное!" - насмешливо перебил Генри. -Остальное - это камни, ветра, корабли. Но ведь они не знают. А чтобы знать... - он внезапно умолк и стоял, погрузившись в размышления, пока дед не потянул его за руку; тогда молодой человек неохотно повернулся к выходу, прошел под занавесями и вернулся в первую комнату. Аарон запер дверь, устроился в кресле за столом и испытующе поглядел на внука.
- И что же ты собираешься делать с этой колодой? - спросил он.
Генри резко поднял голову, отогнал какую-то навязчивую мысль и улыбнулся. Но глаза его при этом оставались серьезными.
- Не знаю, - признался он. - Не забудь, я их и увидел-то совсем недавно.
- А нынешний хозяин, ну, отец этой девицы, он не собирается их продать? с надеждой спросил Аарон.
Генри побарабанил пальцами по столу.
- Едва ли, - медленно произнес он, - впрочем, сейчас трудно сказать... Предполагается, что после его смерти - а может, и перед ней, - вся коллекция перейдет в распоряжение Британского музея.
- Что? - Сообщение привело Аарона в неподдельный ужас. - Но это же идиотизм. Значит, наверняка продаст, если предложить ему побольше.
Генри покачал головой.
- Не уверен. Он из тех людей, которые легко получают все, что им захочется, и тут же обнаруживают, что оно им совершенно ни к чему. А уж деньги-то ему и подавно не нужны. Он не в силах придумать, что могло бы доставить ему удовольствие, поэтому терпеть не может, когда что-то доставляет особое удовольствие другим. Нет, он не жестокий. Даже добрый по-своему. Но он цепляется за свое, как ребенок за сломанную игрушку - вдруг она ему когда-нибудь понадобится, или вдруг кто-то другой начнет играть с ней.
- А деньги? - упорствовал Аарон.
- Я ведь уже сказал.
- Может быть, он их дочери подарит? - предположил Аарон. - Ты же собираешься на ней жениться?
- Как он отдаст ей одну колоду, если должен передать в музей всю коллекцию? - пожал плечами Генри. - Да, я собираюсь на ней жениться. Думаю.., ладно, пока неважно. Но если он отдаст ей все, то будет страдать, потому что нарушил волю своего друга; а если подарит одну колоду, то будет страдать из-за необходимости объясняться с музеем; а если отдаст коллекцию в музей, то будет страдать, что упустил ее.
- Что-то я не понял. Ты же говоришь, он решил хранить ее до самой смерти, тогда как же он ее упустит? - уточнил старик.
- По-моему, он несчастен так, что дальше некуда. Он все думает о том, что потеряет, когда умрет. Всю жизнь он только и делает, что ждет компенсации.
Аарон Ли подался вперед.
- Просто необходимо, чтобы он продал их, или подарил, или потерял, что ли, - беспокойно сказал он.
- Вряд ли их можно потерять, - усмехнулся Генри. - Ты не забыл о силе самих карт?
- Хм, значит, остается насилие... Впрочем, это неблагоразумно, - Аарон рассуждал сам с собой. -Но если просто взять их.., взять именно для этой цели... Я не вижу, почему бы этого не сделать?
- У мистера Лотэйра Кенинсби другое мнение на этот счет, - сухо заметил Генри. - Я даже не уверен, что смогу уговорить Нэнси.
- Да она-то тут при чем? - недоуменно спросил старик.
Генри попытался беззаботно улыбнуться, но улыбка не получилась.
- Хотел бы я знать! Только, имей в виду, я против ее воли не пойду, по крайней мере, пока... Он замолчал и Аарону пришлось спросить:
- Пока - что?
- Пока не узнаю, нельзя ли разыграть карту Влюбленных, - закончил Генри. Знать - видеть изнутри - понять танец. Ладно, посмотрим. - Он перевел взгляд на внутреннюю дверь и медленно проговорил:
- Нэнси...
- Но ты должен что-то предпринять, и быстро, перебил Аарон. - Мы не можем рисковать. Несчастный случай...
- Или приступ меланхолии, - подхватил Генри, и карты окажутся в музее. Да, ты прав: рисковать нельзя. Между прочим, ты что-нибудь знаешь о Джоанне?
- Я ее уже несколько месяцев не видел, - ответил старик, пожав плечами. Летом она была здесь. Да я же тебе говорил...
- Я помню, - кивнул Генри. - Она все такая же сумасшедшая? По-прежнему выкликает имена своих давно умерших богов?
Аарон беспокойно шевельнулся.
- Давай не будем об этом. Я ее побаиваюсь.
- Боишься Джоанны? - удивился Генри. - С чего бы это? Чем она может нам помешать?
- Джоанна не в своем уме, и это опасное сумасшествие, - сказал Аарон. Если она узнает, что Таро могут соединиться со своими оригиналами и мистерия обретет завершение...
- И что тогда смогут сделать старуха и мальчишка-идиот? - спросил Генри.
- Лучше бы ты называл их безумной пророчицей и юным покорным Самсоном, вздохнул Аарон. -Иногда она представляется мне одной из тех. Если она решит, что тело ее сына найдено и оживлено.., если узнает о картах, то вполне может... Безумный Иерофант...
- Может быть, она, наоборот, успокоится, когда узнает, что ее ребенок нашелся? - спросил Генри.
- Ты хочешь сказать: когда узнает, что мы прячем его от нее? - усмехнулся старик. - Спроси у своей крови, что бы ты стал делать, Генри. Твой дух ближе к ее духу, чем мой. Когда мы с ней оба были молоды, я выбрал свое предназначение - постичь смысл танца, а она вообразила, что будет помогать мне в этом, и занялась изучением древних египетских преданий. Тридцать лет она изучала их, и ее ребенок должен был стать Величайшим в этом мире. Он родился, и в тот же день умер... Генри резко перебил его.
- Ты никогда не рассказывал мне об этом. Значит, Джоанна намеревалась создать жизнь в согласии с танцем? Почему умер ребенок? И кто был отцом?
- Может быть, сердце у него было слишком великое, а может, тело слишком слабое: откуда мне знать? - пробормотал дед. - Она вышла замуж за человека знающего, но он вел дурную жизнь и казался ничтожеством рядом с ней. Ей хотелось им восхищаться, а приходилось смеяться над ним.., и над собой. Но она так хотела его, что сделала отцом своего ребенка, хотя и не переставала ненавидеть за слабость. Она издевалась над ним, даже била, пока ребенок был у нее в утробе - из любви, смешанной с ненавистью, гневом, пренебрежением и страхом. Ребенок родился семимесячным и тут же умер. Муж сбежал от нее накануне родов и в ту же ночь, пьяный, попал в аварию и погиб. Когда Джоанна узнала, что младенец мертв, она страшно закричала, вот тогда-то с ее лицом и случилась эта перемена. И не только с лицом... Карты Таро, которые она, как и все мы, искала, предания о богах, которые она изучала, и ребенок, который виделся ей Владыкой силы и чье тельце, прожившее только пять часов, лежало перед ней - все это навеки смешалось в ее сознании.
