- А солнце? - продолжал настаивать я. - Как может солнце светить сквозь пятисотмильную толщу земли?
- Это не наше солнце, Дэвид. Это совершенно другое солнце, которое постоянно расположено в зените и освещает этот мир, не знающий ночи. Посмотри на него, Дэвид, выгляни наружу - оно до сих пор в центре небосвода, хотя мы уже много часов находимся здесь. Что же касается его физической природы, то это очень просто. Первоначально Земля представляла собой раскаленную газообразную массу. Постепенно охлаждаясь, она уменьшалась в размерах, и на ее поверхности образовывалась твердая оболочка, наподобие ореховой скорлупы. Что же произошло при дальнейшем охлаждении? А вот что. По мере затвердевания частицы раскаленного ядра под действием центробежных сил оседали на внутреннюю поверхность. Ты, наверняка, наблюдал нечто подобное, следя за работой обыкновенного сепаратора. Этот процесс привел к тому, что в центре образовавшейся полости осталось лишь облако сжатых газов, раскаленных до сверхвысоких температур. Равномерность притяжения со всех сторон позволяла этому светящемуся ядру прочно удерживаться в центре. То, что от него осталось, и представляет собой здешнее солнце. В сущности, это звезда небольших размеров в самом центре Земли, дарящая свет и тепло каждому уголку этого мира.
Внутренний мир охладился в достаточной для возникновения жизни степени много позже внешнего, но совершенно очевидно, что развитие его шло по тем же законам. На это указывает сходство как животного, так и растительного мира. Взять, например, того великана, что напал на нас. Без всякого сомнения, это мегатерий из позднего плиоцена, чьи окаменевшие останки были обнаружены наверху в Южной Америке.
- А эти уродцы? - кивнул я головой в сторону выхода. - В земной истории, им, по-моему, нет аналогов.
- Кто знает? - отозвался Перри. - А вдруг они - то самое исчезнувшее звено между человеком и обезьяной? Ведь никаких следов переходного существа так и не было найдено, что немудрено, если учитывать геологические процессы в земной коре. Но может быть и так, что здесь эволюция шла немного другим путем- такой вариант тоже не исключается.
Дальнейшие рассуждения были прерваны появлением нескольких человекообразных перед входом в нашу хижину. Двое из них вошли и вытащили нас наружу. Настилы, ветки деревьев были усыпаны чернокожими дикарями, их самками и детенышами. Ни на одном из них не было ни клочка одежды и ни единого украшения.
- Очень низкая стадия развития, - заметил Перри.
- Достаточно высокая, чтобы позабавиться с нами, - отозвался я. - Как вы думаете, для чего собралась вся эта банда?
Нам недолго пришлось томиться в неведении. Как и раньше, каждый из нас был подхвачен двумя чернокожими, и мы вновь понеслись с дерева на дерево, сопровождаемые орущей стаей. Те, что тащили меня, дважды срывались, я обмирал от ужаса, но каждый раз им удавалось зацепиться хвостами за ветви и остановить падение. При этом ни на секунду они не выпустили моих рук из своих лап. Похоже было, что подобные моменты беспокоят их не больше, чем попавший под ноги пешеходу камень при переходе улицы. Оба раза единственной реакцией на это был залп оглушительного хохота, а затем прерванное путешествие возобновлялось.
Какое-то время мы неслись по лесу. Как долго это продолжалось, я сказать не могу, потому что уже тогда я начал смутно осознавать то, к чему пришел лишь значительно позже: время перестает иметь значение, как только исчезает возможность для его измерения. Часы наши пропали, солнце стояло неподвижно в зените. Я уже не смог бы даже приблизительно определить время, прошедшее с момента нашего появления на внутренней стороне земной коры. В стране, где вечный полдень, время определить сложно. Если судить по солнцу, прошли минуты, но здравый смысл подсказывал мне, что мы здесь уже много часов.
Наконец лес закончился, и мы оказались на равнине. Неподалеку поднималась невысокая скалистая гряда. Подталкиваемые в спину, мы двинулись в том направлении и, пройдя через узкое ущелье, очутились в маленькой круглой долине. Очень скоро стало ясно, что нам предстоит разделить судьбу римских гладиаторов и умереть на арене, хотя смысл такого. использования пленников был пока непонятен. Отношение к нам резко изменилось, едва мы ступили на арену этого естественного амфитеатра. Вопли и хохот прекратились, на лицах появилось свирепое выражение, со всех сторон угрожающе оскалились обнаженные клыки.
Нас оставили в центре арены. Не меньше тысячи зрителей окружили ее плотным кольцом. Затем привели и спустили на нас здоровенного дикого пса - гиенодона, как назвал его Перри. Этот зверь был размером со взрослого мастиффа, с короткими сильными лапами и мощными челюстями. Густая темная шерсть покрывала спину и бока; грудь же и брюхо были белыми. Он начал подкрадываться к нам, угрожающе рыча.
Перри опустился на колени и начал молиться. Я нагнулся и поднял камень. Гиенодон сразу же отскочил в сторону и начал обходить нас с фланга. Очевидно, он был неплохо знаком с камнями и не раз бывал мишенью для них. Собравшаяся толпа начала вопить, подбадривая гиенодона, и тот, видя, что я ничего не бросаю в него, решился, наконец, на атаку.
В Эндовере, а позже - в Йеле я много занимался футболом. Моя точность и реакция всегда были выше среднего уровня, а в последний год учебы в колледже я добился таких успехов, что получил предложение от одного из ведущих клубов высшей лиги. Но ни разу еще я не попадал в ситуацию, где точность и реакция были необходимы в большей степени, чем в этот момент.
Я размахнулся для броска, стараясь сохранить полное хладнокровие, хотя оскаленная пасть зверя приближалась ко мне с ужасающей скоростью. Я вложил в этот бросок всю свою силу и умение. Камень со свистом разрезал воздух и угодил в кончик носа гиенодона. С жалобным воем он повалился набок. В то же мгновение толпа зрителей разразилась криками и воплями. Сначала я подумал, что весь этот шум вызван посрамлением их признанного борца, но быстро понял, что ошибаюсь. Оглядевшись, я увидел, что чернокожие люди-обезьяны разбегаются во все стороны. Причина бегства выяснилась сразу - по узкому проходу, ведущему к амфитеатру, двигался большой отряд волосатых гориллоподобных существ, вооруженных копьями и топорами и защищенных длинными овальными щитами.
Подобно демонам, накинулись они на хвостатых, и даже гиенодон, снова поднявшийся на лапы, бросился наутек под этим натиском. Волна нападавших пронеслась мимо нас, преследуя разбегающихся людей-обезьян. На нас же никто не обращал внимания. Лишь когда арена оказалась полностью очищенной от публики, один из волосатых, видимо вожак, дал знак прихватить нас с собой.
