– Послушай, Пантера, – неуверенно сказал мой спутник через некоторое время. – Я хотел попросить прощения за то, что произошло вчера. Я сам не знаю, что на меня нашло тогда… все как в тумане было. Вообще-то, у меня нет привычки набрасываться на всех проходящих мимо симпатичных девушек. Извини, – я резко остановилась. Странно, разве не я была инициатором вчерашнего, будем уж называть вещи своими именами, грубого сексуального контакта? В душе проснулась дикая надежда. Хотя, если подумать, я тоже предпринимала активные действия. И не могу не признать, что мне понравилось. Значит то, необычное бредовое состояние завладело обоими? – Пантера, прости. Я действительно очень виноват.
Воспользоваться твоей беспомощностью… Готов искупить свою вину чем угодно.
Вот как. Выходит, что жертвой жестоких шуток керелей оказался не только мой вид?
Или? Я внимательно посмотрела на Дмитрия. Нет, у него и стопы нормальные и уши небольшие и округлые, в отличие от моих, крупных и заостренных. Не только мой.
Что же я делаю? Какое право я имею мстить за свои обиды всему окружающему миру, в том числе тому, кто не причинил мне зла?
– Все в порядке, – я тепло улыбнулась, почувствовав в нем родную душу. В конце концов, если первыми мне попались подонки, это вовсе не позволяет автоматически записывать в них всех остальных. Совесть замучила с новой силой, все-таки, сколько времени уже по болоту бродим. – Не находится. Ничего не находится, – представив, что Дмитрий может проявить упорство в поисках несуществующего "места захоронения", я чуть не завыла от чувства вины. – Мы тут в болоте утонем! И заблудимся! – признаться, что ли? Нет, я бы на его месте меня в ближайшем омуте утопила за такие дела. – Давай вернемся?
– Ладно, идем обратно, в крайнем случае у нас вещи есть, не пропадем, – как-то подозрительно быстро, прямо-таки с готовностью согласился он, облегченно вздохнул и остервенело захлопал себя по лицу. Ну конечно! Его же тут заживо едят!
Значит дело не в погоде, а во мне. Дмитрий промычал что-то неопределенное и чуть позже добавил, нервно оглянувшись. – Кстати, ты случайно не помнишь с какой стороны мы пришли? – я принялась лихорадочно вспоминать дорогу. Потом кивнула.
– Кажется с этой, – я махнула рукой немного вбок. Точного пути я не знала, но сейчас главное из болота выбраться, а там разберемся.
Примерно через час мы вышли на твердую землю, но вот лагерь искали гораздо дольше. И, на мой взгляд, вышли к знакомым моему спутнику местам совершенно случайно. За это время у меня созрело решение. Нельзя так жить. Я буду бороться, буду воевать, но с керелями, а не с такими же их жертвами, как я. Не хочу жить во лжи, скрываясь и маскируясь. Заметив роскошные папоротниковые кусты, я остановилась и подозвала Дмитрия.
– Вы знаете о местной картошке? – он недоуменно моргнул. – Вот, – я выкопала клубень и протянула ему. – Проверь, как он для тебя?
– Спасибо, – улыбнулся он, проверив продукт кольцом-анализатором. – Ты что?.. – спросил с оттенком страха, когда я, стянув с себя грязную рубашку, сунула ее в руки мужчине. Я грустно улыбнулась.
– Я не пойду в лагерь.
– Но почему? Как ты одна? – я смутилась. С другой стороны нельзя начинать новую жизнь со лжи. Тем более что нога полностью прошла, так что в случае чего убегу.
– Я врала, – он вопросительно посмотрел мне в глаза. С трудом, но я заставила себя не отводить взгляд. – У меня никогда не было "утонувших" вещей. И никто меня не грабил. Я солгала, потому что думала, что вы хотите прибарахлиться за мой счет. Мне очень стыдно за свое поведение.
Некоторое время он молчал. Потом улыбнулся и, наконец, залился веселым смехом. Я удивленно открыла рот, но, подумав, закрыла его обратно, так и не задав вопроса.
– Так это же замечательно, – пояснил он причину своего веселья. – А то у меня, честно говоря, сложилось впечатление, что ты дурочка какая-то. А ты так здорово так всех вокруг носа обвела. У нас у самих уже трижды пытались отнять имущество, – добавил Дмитрий погрустнев. – Это страшно, когда люди так грызутся из-за материальных благ. Но это не причина уходить. У нас разумный народ, никто тебя винить не станет. Разве что за болото, – он ехидно подмигнул опухшим от укусов веком.
– Но это еще не все! – с болью воскликнула я. – Тогда, ночью… – Дмитрий от этих слов сник и с тяжелым вздохом отвел взгляд.
– Я понимаю.
– Ничего ты не понимаешь! Я не о том. Во время акта я тоже ничего не соображала, поэтому не могу тебя винить! Но потом… Понимаешь, потом… я чуть тебя не съела, – я кивнула на забинтованное плечо. – Чуть не сожрала заживо.
– О… – он тоже посмотрел на повязку. – А я думал, это случайно, в порыве страсти… или при самозащите, – как-то виновато добавил он.
– Не знаю, как так получилось, – мой голос задрожал. – Но, проснувшись от голода, я обнаружила, что ты не дышишь, а я тебя душу и грызу, – я отвернулась, понимая, что мне нет прощения. – Еле смогла остановиться и то только потому, что рядом фрукты оказались. Я думала, что убила тебя.
Он молчал. Через несколько минут я решительно вытерла слезы. Все, я призналась в своих грехах. Теперь можно уходить. Я встала.
– Подожди. Но ведь даже с этим, наверное, можно как-то бороться. Я не верю, что на Земле ты занималась людоедством.
– Не занималась, конечно. Но какое теперь это имеет значение, – не оборачиваясь, прошептала ближайшему дереву.
– Большое! Может тебе просто стоит брать еду в постель, чтобы всегда под рукой была. Все равно вместе легче. Вместе мы что-нибудь придумаем.
– Слишком большой риск. Я не хочу однажды обнаружить, что убила человека. Тем более друга. Поэтому пока не смогу справиться, лучше быть одной.
Дмитрий не возразил. Я все-таки решила повернуться к нему лицом. Теперь, когда между нами не стало черных тайн, душе полегчало.
– Теперь ты понимаешь, почему я не могу вернуться? – он грустно кивнул. – Вот такие вот дела. Я сильно тебя погрызла… тогда?
– Не очень, – он посмотрел на меня, потом шагнул и сжал здоровой рукой мне плечо.
– Знаешь, ты все-таки возвращайся. Когда захочешь. Я тоже за последние дни сильно изменился и понимаю, что тебя нельзя винить в том, что от тебя не зависит.
Мне иногда начинает казаться, что мы не наследники, а жертвы. Не благословленные продолжать род керел, а проклятые. Так что возвращайся. Да и еще, – он протянул мне футболку. Она тебе нужнее. Наверное, тебе все равно стоит зайти в лагерь, а то ты без вещей пропадешь. Рюкзак тебе соберем, – я осторожно отвела его руку.
– Не надо. Ты и так сделал мне много хорошего. Это уже слишком. Если честно, я просто не хочу чувствовать себя обязанной. А так могу тешить себя мыслью, что никто ничего никому не должен. Так легче жить, без обязательств. Ведь неизвестно, встретимся ли мы еще когда-нибудь. А за меня не волнуйся. Я выживу.
