— Все внизу? — поинтересовались громкоговорители у снующей команды. Где я был? А кто вы думаете говорил по громкоговорителю.
Все, что не было прикреплено, было смыто в воду. Но людей уже на палубе не было. Слайдер спустили под палубу первым.
Затем я полминуты давал рекомендации команде, ведущей судно. Поднялся опять наверх. Дождь не просто лил. Казалось, что воды собирались где-то, а потом со всей силой обрушивались вниз.
Я привязал себя ремнями к вмонтированному стулу и стал смотреть на воду. Мне стали чудиться горы и деревья, я увидел людей и их лица. И решил связаться с Майком.
— Что ты делаешь внизу? — спросил я.
— Думаю, что ты делаешь наверху, — ответил он. — Как там?
— Ты родом с Мидвеста, неправда ли?
— Да.
— У вас ведь там ужасные штормы?
— Иногда.
— Тогда попытайся представить самый ужасный, который ты когда-либо видел.
— Ну что ты все-таки там делаешь наверху?
— Я привязал себя ремнями к стулу. Все катается по палубе, а я смотрю.
Вдруг я поднял глаза и увидел тень.
— Ты молишься или ругаешься? — спросил Майк.
— Будь я проклят, если знаю сам. Если бы здесь был слайдер.
— А что, ты видишь его?
Я кивнул, забыв, что он не может видеть меня.
Он был таким же огромным, как я его помнил. Он вынырнул на поверхность на минуту, только оглядеться. И нет в мире силы, которая могла бы сравниться с ним, тем, который был рожден не бояться никого. Я выронил сигарету. Парализованный, я не мог произнести ни звука.
— С тобой все в порядке, Карл?
Он опять посмотрел на меня. Или мне показалось это. Возможно, этот безмозглый негодяй поджидал полтысячелетия, чтобы иметь случай истребить достойного представителя самого развитого общества за работой.
— С тобой все нормально?
Возможно, он уже убивал задолго до их встречи. Их же встреча была свиданием животных, сильнейший откидывал слабейшего в сторону, от тела к душе.
— Карл, черт тебя возьми. Скажи что-нибудь.
Он вынырнул опять. На этот раз ближе. Вам когда-либо доводилось видеть шквал. Он кажется живым в кромешной тьме. Никто не имеет права быть таким большим, таким сильным и движущимся. Это вызывает тошноту.
— Пожалуйста, ответь мне.
Он исчез, и в тот день больше не возвращался.
Наконец я заставил себя ответить Майку.
Следующие семьдесят или восемьдесят тысяч волн прошли с монотонным однообразием. Они уместились в такие же ничем не примечательные пять дней. Удача забрезжила только на тринадцатый день. Колокола разрушили нашу кофейную летаргию.
— Корма, — закричал кто-то. Пятьсот метров.
Я разделся и принялся за дело. Мое снаряжение всегда при мне.
Пятьсот метров, двадцать саженей, — орал громкоговоритель.
Огромные ловушки поднялись, и передо мной появился слайдер.
Леди в кабине. Он проскрипел и направился прямо.
Я подошел к слайдеру, когда объявляющий сказал — «Сорок восемь, двадцать! Положение один».
Выстрел прозвучал подобно выстрелу пробки от шампанского. Траектория высоко над водой.
— Сорок восемь, двадцать, — повторил он.
Внимание, приманщики.
Я одел маску. Сначала я почувствовал тепло, затем прохладу. Вниз. Прочь. Там далеко, просторно. Если что-нибудь большое решит, что приманщик сам вкуснее того, что он несет, тогда его имя будет достойно только воды и иронии.
Я нащупал дрейфующие тросы и пошел по ним. От зеленоватого к темному, от зеленого к черному. Это был очень длинный спуск. Очень. Мне никогда не приходилось спускаться так низко раньше. Я не хотел зажигать фонарь.
Но мне пришлось! Жалко. Мне предстояло идти еще долго. Я сжал зубы и обуздал свое воображение. Наконец леер закончился.
Мой механический угорь начал вертеться. Я вставлял секцию в секцию и наблюдал за тем, как он растет. Меня затянуло глубже, пока я совершал эту операцию, которая заняла минуту, другую. Я был близко, очень близко к тому, к чему я никогда не стремился.
Отвращение, с которым я зажигал свой фонарь сменилось страхом. Меня охватила паника и я схватил трос двумя руками. Приманка начала пылать розовым цветом и корчиться. Она была в два раза больше меня и вдвойне привлекательней для пожирания. Я говорил себе это и верил в это. Затем я выключил фонарь и начал подъем. Как только из зеленых вод меня вытащили на борт, я снял маску, оставив ее на шее и прикрыл глаза. Конечно, мой первый вопрос был:
— Где он?
— Мы потеряли его сразу же, как только ты спустился. Не можем поймать его изображение. Наверное, он нырнул.
— Плохо.
Приманка оставалась внизу, наслаждаясь купанием. Пока моя работа была выполнена. Я решил выпить чашечку кофе с ромом. Я услышал шепот за спиной.
— Ты бы мог улыбаться после этого?
— Зависит от того, над чем он смеется.
С двумя чашечками кофе я направился к Майку.
— Что ушел?
Майк кивнул. Его большие руки тряслись, а мои были спокойны, как у хирурга, когда я расставлял чашки. Он посмотрел, куда бы сесть.
— Осторожно, не капни на панель.
Я обернулся полотенцем и устроился у пустого экрана. Я зевнул счастливо. Мое плечо не беспокоило меня.
Маленькая коробочка, с помощью которой люди общаются, хотела сказать что-то, поэтому Майк подошел к ней.
— Карл у вас, мистер Дейвитс?
— Да, мэм.
— Тогда попросите его, пожалуйста, подойти.
Майк кивнул и я подошел.
— Говорите, — сказал я.
— Все в порядке? — спросила она.
— Да, а разве что-то должно было случиться!
— Это был долгий заплыв. Я выстрелила неудачно.
— Я счастлив. В три раза дольше побуду под водой. Я прямо очищаюсь во время этих опасных вылазок.
— Я буду внимательнее в следующий раз, — извинилась она. — Я думаю, что поспешила. Извини.
Что-то случилось, и она закончила разговор на этом. Я не высказал всего того, что хотел сказать. Я взял сигарету и прикурил от той, что лежала на пепельнице.
— Карл, она была мила с тобой, — сказал Майк, отвернувшись к панели.
— Я знаю, — сказал я. — Я не был с ней.
— Я имею ввиду, что она симпатична, умна и все прочее. А что она тебе сделала?
— В последнее время? — спросил я.
Он взглянул на меня и опустил глаза в чашку.
— Я знаю, это не мое де… — начал он.
— Сливки и сахар?
ИККИ не вернулся ни в тот день, ни в ту ночь.
Джин отнесли ужин в слайдер. Потом ей принесли туда койку. Я закурил и подождал, пока она позовет и отчитает нас. Она не позвала. И я решил, что она спит. Потом я уговорил Майка поиграть в шахматы до полудня. Так как он постоянно проигрывал, ему некогда было разговаривать со мной. А меня это вполне устраивало. Я поел бифштекс и жареный картофель и пошел спать.
