Смирнов открыл рабочий сейф и вытащил оттуда, самое ценное, для хранения чего тот, по его мнению, и предназначался — бутылку коньяка и плитку шоколада. Налив рюмку Александр вздохнул и поднес ее ко рту. Выпить не успел, так как почувствовал что-то неладное. По своим ощущениям Смирнов на здоровье не жаловался, серьезных признаков паники в своем сознании не отмечал, ничего особенного вокруг не изменилось, однако, воздух вокруг как бы загустел. Вдруг возникло ощущение чьего-то присутствия и тревоги. Смирнов вздохнул глубоко несколько раз. Кроме обычного в таких случаях легкого головокружения ничего не почувствовал. Или почувствовал? Не поняв, что именно произошло, и произошло ли вообще что-то, Александр с рюмкой в руке вышел в коридор и посмотрел на дежурного. Солдат сидел за столом, обхватив голову руками. Подумав, что боец мог слышать выступление по телевизору и поэтому впал в панику, Смирнов подошел к столу, взял солдата за плечи, приподнял и несильно встряхнул пару раз. Взгляд солдата очень насторожил- дежурный посмотрел через него на стену. Смирнов обернулся, убедился, что там, куда смотрел солдат, ничего нет, поставил рюмку на стол, и встряхнул дежурного уже сильней. Никакой реакции не последовало. Взгляд солдата не изменился и остался таким же пустым, только, как показалось Александру, встряхивание несколько разозлило солдата. Искра враждебности вспыхнула в его глазах и сразу пропала. Смирнов отступил назад. Солдат сел на свое место. Александр развернулся и, стараясь держать дежурного в поле зрения, вернулся в кабинет, выпил коньяк и опять поймал себя на мысли, что обстановка в вокруг все равно как-то изменилась. Он мог бы даже поклясться в этом, только не знал, в чем именно выразились эти изменения.
Попивая коньяк, Смирнов провел в отделе еще около часа.
Около 12 часов он услышал голос дежурного- «Дежурный по военному следственному отделу рядовой Остапенко! Здравствуйте Татьяна Викторовна!»
В открытую дверь Смирнов увидел женщину — делопроизводителя. Она быстрым шагом подошла к двери своего кабинета, вставила ключ в замок, и обернувшись, поприветствовала Смирнова. Александр поздоровался в ответ и продолжил изучать содержимое этикетки бутылки коньяка, мысленно отметив про себя, что половины содержимого уже нет, он трезв как стекло, и, вероятно, для достижения хоть какого либо положительного эффекта придется прибегнуть к уничтожению стратегического неприкосновенного запаса- еще одной бутылки из самих недр сейфа.
— К сожалению, большего запаса нет, — отметил про себя Александр.
После этого в течение 30 минут на рабочие места прибыли все сотрудники отдела.
— Подожди, а почему все? — Смирнов удивился и вышел в коридор, что бы проверить то, что его так удивило.
Он зашел в кабинет к следователю- Николаю Миронову и уставился на офицера. Миронов сидел за столом и тупо смотрел в стену. Обильный пот, стекающий с лба офицера указывал на то, что Николай по-прежнему болен. Вчера, по пути с работы, Смирнов навещал сослуживца и видел, что у того как раз наступил пик обострения простуды. Тем вечером Николай передал справку врача с освобождением на три дня и попросил отдать ее начальнику отдела.
— Привет Коля! — поздоровался Смирнов.
— Здравствуйте Александр Николаевич, — каким-то механическим и безликим тоном произнес Миронов.
Александр ничего не стал больше спрашивать и вышел из кабинета. Необычное отчужденное состояние следователя отнес на счет болезненного состояния Николая и стрессовой ситуации.
Через несколько минут на пороге его кабинета возник дежурный, четко отрапортовавший — Товарищ подполковник юстиции! Руководитель военного следственного отдела вызывает всех сотрудников в свой кабинет на совещание.
Продолжая размышлять по поводу последних событий, Смирнов пошел в сторону кабинета начальника, но вдруг удивленно остановился на полпути.
— А чего это ты, родной, меня подполковником обзываешь?
Дежурный круто развернулся, принял постройку «смирно» и, … промолчал.
Не дождавшись ответа, Смирнов развернулся и направился дальше по коридору. Уже взявшись за ручку двери кабинета начальника отдела, Александр вдруг замер от внезапно возникшего нехорошего предчувствия. Что именно насторожило, он пока не понял, но это являлось важным., очень важным, хоть и пока непонятно что.
* * *
Июнь 2002 г.
Смирнов стоял в коридоре военной прокуратуры у двери с табличкой «Военный прокурор». Александр осмотрел себя и решительно постучал в дверь. Получив разрешение, вошел и, стараясь говорить как можно спокойнее и увереннее, доложил, — Товарищ полковник юстиции! Майор юстиции Смирнов. Представляюсь по случаю прибытия на новое место службы.
Полковник встал из-за стола, протянул руку для приветствия и указал на стул. Дождавшись пока Смирнов займет место, прокурор спокойным и ровным голосом поздравил с прибытием к новому месту работы. В ходе последующего разговора Смирнов узнал, что полковник- Вышинский Игорь Николаевич не является кадровым военным. Он окончил Красноярский юридический институт, после которого сложным и долгим путем стал следователем военной прокуратуры и военным прокурором. Будучи офицером, Вышинский с гордостью носил военную форму, однако, предпочитал, что бы его подчиненные, соблюдая все основные правила для военнослужащих, тем не менее, больше обращали внимание на работу, а не на службу. Смирнов внутренне усмехнулся этому, так как часто встречал в своей жизни людей, для которых лозунг — «Служить буду, а работать нет», являлся основным смыслом жизни. Поэтому, данное выражение прокурора Александр понял без лишних разъяснений. Следующее, что сообщил прокурор, так же оказалось вполне понятно. В частности то, что в их коллективе, военных прокуроров и следователей, обычным является обращение по имени и отчеству. На этом Игорь Николаевич закончил свою приветственную речь и отправил Смирнова по службам становится на довольствие. В заключение Вышинский пошутил, что если он, Смирнов, на него когда ни будь обидится, тогда может называть его по воинскому званию — полковником юстиции. С тех пор Смирнов строил свое общение не только с сослуживцами и гражданским персоналом, а так же с военнослужащими по призыву, откомандированными в прокуратуру в качестве дежурных или водителей, только по имени и отчеству. Обращение по воинскому званию или фамилии Александр прибегал именно для тех случаев, если наступала конфликтная ситуация или в иных, достойных этого случаях, всегда отмечая, что в этом случае его собеседник всегда реагировал на этого правильно- понимал, что общение выходит за рамки обычного.
