Она увидела солдата, похоже, хорошего наездника, на добром коне. За собой он вел еще одну прыткую лошадку.
Окинув взглядом всадника, она пришла к выводу, что запасная лошадь как раз сейчас и пригодится. Конь, на котором сидел молодой воин, был загнан почти до смерти. Солдат сам был едва жив.
— Ты что, всю ночь напролет галопом мчался? — удивленно спросила она, оглядывая парня с ног до головы. На нем не было доспехов, один мундир. Наверняка это гонец гарнизона, из тех, кто действительно готов сломать себе шею на этой дороге что днем, что ночью. Их служба считалась довольно легкой, поскольку они никогда не принимали участия в обычных патрулях и, как правило, торчали в гарнизоне, изнывая от скуки, но только до поры до времени… Мало кому было известно, как много этих ребят бьется насмерть на тракте, вылетев из седла, если конь случайно споткнется о кочку, и какой может оказаться цена за отчаянную гонку.
Сколько таких одиноких всадников просто прирезали по дороге? Ради коня, ради оружия, ради забавы…
Выше в Горах, к северу от Бадора, курьерскую службу, как правило, несли коты. Потому что той дороге только название — дорога. Между Бадором и Риксом еще как-то скрипели, хотя и с трудом, повозки, полные товаров. Но из Бадора в Громб и Рахгар груз можно было доставить лишь одним способом: по частям, на спинах мулов. Но даже и эти выносливые в горах твари порой срывались с узкой крутой тропы, которую — неизвестно почему — именовали трактом.
В Риксе коты встречались редко. А уж в легионе они вообще были исключением.
— Госпожа, — сказал по-громбелардски гонец, едва дыша. — Это ты — ее благородие… — Он изо всех сил пытался вспомнить имя, но от усталости оно вылетело у него из головы. — Ее благородие… Царица Гор?
Она криво улыбнулась.
— Нет, пастушка, овец пасу, — язвительно заметила она, но парень настолько смутился, что она тут же о том пожалела. — В чем дело? Ты за мной гнался?
Он кивнул.
— У меня письмо, — сказал он. — Но… это действительно ты, госпожа?
На этот раз она удержалась от улыбки.
— Да. А.И.Каренира.
— Так точно! — Он с облегчением вздохнул, услышав имя, которое позабыл, и достал влажный свиток пергамента, скрепленный печатью Громбелардского Легиона.
Она развернула его. Письмо было лаконичным.
"Госпожа! Разбойничье нападение на Перевале. Постоялый двор частично сожжен. Нужна твоя помощь. Приказывать не могу, только прошу.
По воле Благороднейшего, заместитель военного коменданта Рикса, Н.В.Эгеден".
— Вот те раз! — со злостью сказала она.
Не приказывает… Просит… И что ей делать с такой "просьбой"? Военные смотрели на нее косо, даже враждебно, после давней истории в Черном Лесу. Она, конечно, могла бы отказать в помощи. Отдать этому щенку письмо, чтобы он им подтерся, — и все дела. Но она-то знала, как скоро об этом узнает весь Громбелард. И тогда она может больше не рассчитывать на солдат нигде и никогда.
Так-то вот.
С легионерами лучше поддерживать хорошие отношения. Честно говоря, враждебность солдат ее несколько тяготила. А теперь ей представился случай исправить положение.
А впрочем — почему бы и не показать, на что она способна?
— Что ты знаешь, — спросила она гонца, — кроме того, что должен был мне это отдать?
Он снова смутился.
— Ничего, госпожа…
Она вздохнула.
— Я твоя пленница, — сообщила она. — Ты забираешь меня в Рикс. Так здесь написано. Можешь делать все что угодно, даже избить меня и изнасиловать. Но доставить живой.
Он уставился на нее с неподдельным ужасом в глазах. Она рассмеялась и бросила ему письмо.
— Читай! Ну читай же! Ведь это письмо для меня, я могу показать тебе его содержание.
— Я не умею, госпожа. — Он покраснел как рак, отдавая письмо.
В сотый раз она подумала о том, что Громбелард — это вам не Армект. В ее стране читать учили каждого ребенка. Как иначе он мог потом понять традиции, заключенные в могуществе армектанского языка?
— Ну ладно. Твой комендант просит меня о помощи. Что-то случилось на Перевале Стервятников.
Она жестом показала, чтобы он перекинул седло на запасную лошадь.
— Первое задание? — спросила она, пока он тащил седло. — Или второе?
— Второе, госпожа, — неохотно признался солдат.
— Что ж, ты выполнил его образцово, — похвалила она. — Если так и дальше пойдет, то не успеешь оглянуться, как тебя сделают тройником. Потом десятником. А потом — учись читать. Подсотник Громбелардского Легиона это уже кое-что.
Она заметила, что он весьма горд похвалой. Солдат пружинисто вскочил в седло. Он и в самом деле отлично держался в нем.
— В Армекте, когда… ну, в общем, совсем недавно, — она махнула рукой, — я начинала точно так же. Только потом меня перевели в лучницы — потому что я стреляла лучше всех во всем гарнизоне. Во всей Рине. С шестидесяти шагов я никогда не промахивалась вот по такой цели. — Она показала ладонь.
"Никогда" — было слишком сильно сказано… Но зачем ему о том знать?
— В Армекте, — продолжала она, — дороги ровные, как стол. А в каждом втором селении — пост со сменными лошадьми.
Он бросил взгляд на ее сильно укороченные стремена. Она это заметила.
— У нас так курьеры ездят, — объяснила она. — Ты в самом деле ничего не знаешь про Перевал Стервятников?
— Туда отправился отряд, — неуверенно сказал он. — Вчера… нет, позавчера вечером. Потом с Перевала прискакал… — Он назвал имя, которого она не расслышала. — Сразу после этого командир вызвал меня и дал это письмо. Он сказал, что ты, госпожа, поехала через Большие Ворота. Значит в сторону Бадора. Ну я туда и рванул.
"Ну да, рванул, — мысленно усмехнулась она. — Что чуть не разминулся ночью со мной".
Она задумалась.
Чего они хотели от нее? Чтобы она гонялась за какой-нибудь бандой по горам? Или вела отряд? Тогда они ошиблись. Узкие Горы она знала слабо. Стервятников искали в Тяжелых Горах, возле Громба, иногда в окрестностях Бадора. Там ей был знаком каждый камень.
Парень ехал молча, старательно избегая взглядов, которые могли бы свидетельствовать о том, что легендарная Охотница ему нравится. Она искоса посмотрела на молодое, с едва пробивавшейся порослью над губой лицо, которое сейчас было — а как же! — лицом старого вояки, который все в жизни повидал и убил не меньше ста разбойников.
— Сколько тебе лет? — спросила она.
— Двадцать… — нехотя выдавил он, словно пойманный врасплох.
— Гм… А на самом деле?
— Семнадцать, госпожа, — уныло ответил он.
Она покачала головой. А что тут такого? Когда она поступила в легион, ей было столько же. И она как-то не ощущала себя слишком юной тогда.
