— Ужасно, — сказала Инна. Она ни минуты не сомневалась, что эту байку Этап сочинил специально для неё. Может быть, даже прямо сейчас.
— Вот так вот… — он тяжело вздохнул. — И так везде! Кошмар, безобразие! Да что я говорю… Вот ты же сюда отправилась — и что? Они тебе говорили про подземные коридоры, двери и ключи, про зверинец, про пропасти… Говорили, а? Да ничего они тебе не говорили! До утра просидеть в домике, только и всего! Десять тысяч, ха-ха-ха! Нет, это невыносимо. Невыносимо… — Этап вдруг схватился за голову и едва не плюхнулся лицом в тарелку.
— А что ты об этом знаешь? — спросила она. — Что за пропасти?
Он только махнул рукой: отстань, мол. Инна молча пожала плечами: не хочешь говорить, ну и не надо, я не напрашиваюсь, не любопытная. Мысленно ухватилась за «десять тысяч»: вот что должно быть для меня отправной точкой! Вот какова моя цель. Десять тысяч — а для этого выбраться отсюда, а для этого, в свою очередь… да, тут уже было сложнее.
— Или, вот, крокодилы, — сказал Этап, приподнимаясь со стола.
Инна едва не уронила чашку.
— Что — крокодилы?
— Летают… — произнёс он мечтательно.
Она прыснула со смеху. Что-то такое проснулось в её памяти, связанное с летающими крокодилами, но она так и не смогла сообразить, что же именно.
— Ага, — сказала вслух, — крылышками махают. Раз-два, раз-два…
— Нету у крокодилов никаких крылышков, — оборвал её Этап. — Сама знаешь.
— Знаю, — согласилась она. — И то, что летать они не могут, тоже знаю.
— Ну так а я что говорю?
Это уже точно напоминало какой-то тонкий издевательский прикол.
— Так значит, всё-таки не летают?
— Ну а то? Или у юной Инночки есть на этот счёт какие-то сомнения?
— Да мне, в общем, как-то…
— Не экзистенционально, — закончил Этап.
— Экзистенциально, — ехидно поправила она, хотя сама привыкла произносить это словечко в намеренно искажённом варианте.
— Вопрос не в том, летают или не летают, — сказал он. — Но почему?! Вот что интересно! Причём обрати внимание: не «почему крокодилы не летают?», и не «почему крокодилы могли бы летать?» Нет, я смотрю на вещи шире, глобальнее: почему крокодилы могут летать или не летать? Почему, наконец, вообще крокодилы? Задумывалась ли ты когда-нибудь над этим? А ведь если ты однажды задумаешься… А… — вдруг оборвал он фразу, безнадёжно махнул и снова завалился на стол.
Инна допила чай и отодвинула от себя чашку. Этап и не думал шевелиться, как будто заснул или вообще потерял сознание. На спине по-прежнему отчётливо был виден отпечаток ноги. Она спросила громко:
— Этап, а ты что, здесь и живёшь?
Он поднял голову и издал нечто нечленораздельное. Инна вздохнула:
— Хозяин, здорово же ты гостей принимаешь!
— А, извини. Извини ради бога. Если я что-то сделал не так, то готов немедленно искупить свою вину.
— Да я всего лишь вопрос задала…
— А я, между прочим, всё слышал! — вскричал Этап. — Да, живу я здесь, ну так и что? Почему бы и нет, а? Как ты думаешь?
— Не знаю. В таком месте…
— А, ну так… И чем же тебе место не угодило? Живут же люди, в конце концов? Ну и я живу. Нормально вполне, между прочим. Или тебе не нравится?
— Да мне-то что… И что, много людей здесь живёт?
— Вот ещё! Много, не много… Разве это важно? Сама подумай: разве это важно? Что, по-твоему, важнее: количество или качество?
— Ну и в чём в таком случае ваше качество? — спросила Инна. Она чувствовала, что нить разговора постоянно от неё ускользает, как ни крути.
— Э-э! — Этап погрозил пальчиком. — Ишь, чего! Качество! Моя юная девочка… Виноват, прошу прощения! Юная Инночка, я хотел сказать… Качество — оно, знаешь ли, не просто так. Оно доступно не всякому… О! О, о-о! — он как будто входил в экстаз. — Да-а… Так я хотел сказать… Ну, вот… А… Опять сорвалось. Ну что ж ты будешь делать? — он взялся наливать себе чай и при этом перестарался, слегка перелив через край. — Вот так вот и живём, — закончил усталым тоном.
Если поначалу Инна думала, что этот человечек притворяется, то теперь уже почти уверилась в том, что он такой чудной и есть, и добиться от него чего-то путного будет затруднительно. Хотя она чувствовала к нему неприязнь, но к этому чувству примешивалась и определённая доля жалости, причину которой она не смогла бы толком объяснить. То ли дело было в странном следе на его спине, то ли в чём-то ещё. Именно из-за жалости Инна не позволяла себе говорить с ним слишком резко. Но, может быть, стоит не отвлекаться на посторонние темы и наконец перейти к сути?
— Ну, кто о чём, а я всё о своём, — сказала она. — Этап, так ты всё-таки знаешь, где отсюда выход?
— Выход, — повторил он как попугай. — Выход! — произнёс ещё раз торжественно, воздев правую руку к небу.
— Да, выход! — Инна слегка повысила голос.
— А, да. Да-да. Но скажи мне пожалуйста, Инна: уверена ли ты, что готова? Это, знаешь ли, не так просто, и не всякий… Так как: можешь ли ты быть точно уверена, что… А?
«Ничему не удивляться» — вспомнила она и сказала:
— Да, я абсолютно уверена.
— Превосходно, — Этап встал из-за стола, и Инна внутренне обрадовалась. — Это, знаешь ли, просто превосходно. Когда человек наконец понимает, что он действительно готов, что он на самом деле уверен разве что-то может быть прекраснее? Что ж… — он сунул правую руку за шиворот и начал что-то там усиленно чесать. Через полминуты прекратил — всё это время Инна терпеливо ждала — и лишь тогда продолжил: — Пожалуй, я должен показать тебе одну вещь.
— Что за вещь?
— А, ты поймёшь! Только лишь увидишь — и сразу… Ну, вот что, Этап отошёл к дальней стене, и только теперь Инна заметила, что часть этой стены немного выступает вперёд, несомненно представляя собой дверь. — Сейчас я принесу эту вещь сюда, и ты сама сможешь оценить. А пока подожди здесь. Минута-другая, не более. Ну как?
Наверное, нужно было соглашаться. Не то чтобы её очень привлекала перспектива остаться в комнате одной, но если какой-то неведомый ритуал гласил, что, прежде чем узнать о выходе, она должна взглянуть на некую вещь — то что оставалось делать?
— Хорошо. Только ты побыстрее!
— А, разумеется. Инночка, подумай сама: ну разве я посмел бы тебя задерживать? Сейчас-сейчас! Я почти уже здесь!
Этап отодвинул дверь; она только попыталась заглянуть за неё, но он с несвойственной ему прытью уже проскочил вперёд и закрыл её за собой. Инна осталась одна. Она встала из-за стола, на котором собралась кучка грязной посуды. Может быть, прибраться здесь немного, пока хозяина нет? Беглое окидывание взглядом комнаты дало понять, что в ней отсутствует умывальник. Что за безобразие! Интересно, он что — моет посуду прямо в канаве в коридоре? И вообще, где берёт воду, хотя бы даже для чая — в той же канаве? Нет, об этом лучше не думать…
