Последним на площадку вышел мулат, осмотрел диспозицию, видимо остался ею доволен, отдал негромкое приказание и начался какой—то сюрреалистический, ритуал. Каждого из пленных поодиночке проводили перед шеренгой «андроидов», причем перед каждым из них пленный должен был останавливаться на пару секунд, мулат произносил одну и ту же фразу на незнакомом языке и пленного подводили к следующему «роботу». У Такэды вновь прорезалось объемное зрение, он охватил всю сцену одним взглядом откуда—то сверху и со стороны — океан, гребень с пальмами, волны и пена прибоя, грифы и чайки, базальтовый утес, пестрая банда, угрюмые пленные, зловещая шеренга… и по достоинству оценил восхитительный абсурд происходящего. «Это все со мной происходит?!» До банального «а может я сплю?» Перегрин все же не скатился — знал, что не спит. Нормальное восприятие мира вернулось, когда пришла очередь самого Такэды проходить перед строем. И когда слева от него оказался первый из «андроидов» и Такэда вновь ощутил ледяную волну под кожей, а его дрогнувшие ноздри явственно учуяли запах сырой земли, откуда—то из подсознания выплыло наконец нужное слово и этнограф только поразился — как это он раньше не догадался с кем или, вернее, с чем они имеют дело. Ему пришлось сделать какое—то усилие, чтобы не выпалить это слово вслух. Но сумел сдержаться.
Лишь когда бандиты торопливо и нервно — а Гектор Пончиа небрежно—вальяжно — удалились с утеса и, навалившись на рычаги лебедки, перетянули мост назад к гребню, так что утес с материком снова соединял лишь переброшенный через шкив канат, а пленники, согнанные в центр площадки к зловещим столбам и кольям, в угрюмом молчании рассматривали сплошное кольцо неподвижных стражей с мачете в руках, лишь тогда наконец слово было произнесено:
— Зомби!
Все посмотрели на этнографа. Сержант Уиллис, носком ботинка осторожно сдвигавший в сторону кости и черепа, чтобы расчистить место, где можно было бы сесть, прервал свое занятие и спросил:
— Что зомби?
Этнограф махнул рукой в сторону кольца стражей.
— Все эти твари. Это зомби.
Капитан иронически приподнял бровь, полковник посмотрел на Такэду пристально.
— Мы не в кино, — сказал он медленно.
— Да причем тут кино?! — завопил Такэда и, боясь, что ему не дадут говорить, принялся объяснять сбивчиво и торопливо:
— Это все реально… я читал отчет Денниса Аллена из бостонского «Биофарма». Колдуны вуду умеют изготавливать так называемую «пудру смерти»… главный компонент там — яд рыбы пузана, который содержит тетродотоксин… человек от этой пудры впадает в летаргию, которую практически невозможно отличить от смерти… особенно в какой—нибудь провинциальной клинике, где нет современного оборудования. Человека хоронят, потом тайно откапывают… Если с ним больше ничего не делать, то постепенно человек возвращается к нормальной жизни, но, конечно, в зомби его не для этого превращают… Обычно таких отвозят на дальние плантации, а там с помощью какого—то специального пойла, изготавливаемого из множества трав, поддерживают в промежуточном состоянии между жизнью и смертью — у человека полностью подавлена воля, начисто отсутствует память, он не знает, кто он такой, но работать может, команды и приказания понимает и выполняет… идеальный раб… и зарплату платить не надо. Известны случаи, когда такие рабы, которым по какой—то причине переставали давать это травяное пойло, приходили постепенно в нормальное состояние, убегали с плантаций и возвращались в родные деревни. Вот радость для земляков, которые его лет пять назад собственноручно похоронили!..
Такэда замолчал, обвел ФБРовцев глазами. ФБРовцы переваривали услышанное. Молчание нарушил сержант Уиллис:
— Я вот что скажу, джентльмены — сдается мне, что так оно и есть. Землей от этих гадов разит и костюмчики на них… видите — у многих уже швы разошлись? — это же специальная одежка для похорон…
— И дорого обходится создание одного зомби? — поинтересовался у Такэды полковник Элгертон.
— Недешево, наверное. Компоненты в эту пудру входят редкие и дорогие. Да ведь медельинский картель — не бедная организация, может себе такие траты позволить. А для их плантаций коки это идеальные работники. Ну и для других целей тоже…
— Ладно, — задумчиво произнес полковник, — зомби так зомби… Но что нам это дает? Можем мы как—то это знание использовать?
Он требовательно посмотрел на этнографа, Такэда поначалу растерялся, но потом ему в голову пришло одно соображение, которым он и поделился.
— Все зависит от того, какой приказ они получили. Если, скажем, им велено не выпускать нас из круга и больше ничего, и если кто—нибудь из нас все—таки из круга вырвется, то преследовать они не будут — своей инициативы у них нет.
— Уже кое—что, — буркнул полковник, все так же не спуская глаз с Такэды, — жаль только, что нам не известно, какой приказ был им отдан. Кто—нибудь знает язык, на каком к ним Пончиа обращался..
Языка никто не знал.
— Ну, уж точно можно сказать, — заговорил доселе молчавший капитан Пентекост, — что инструкций рубить канат им не давали, Иначе как бандиты сами сюда завтра попадут?.. И если бы кому—нибудь удалось вырваться из круга, то можно было бы по канату на ту сторону перебраться.
— А дальше что? — спросил полковник.
Ответил ему не капитан, а сержант Уиллис.
— Разрешите, сэр?.. На той стороне главное до джипа добраться.
— И?
— Понимаете, сэр, я там под днищем скотчем примотал маячок, настроенный на нашу «тревожную» частоту — заначку такую вот сделал на всякий случай. Похоже, ни партизаны, ни бандиты его не заметили, когда нас шмонали. Если бы удалось до него добраться… только кнопку нажать и через час тут будут вертолеты с нашими ребятами.
ФБРовцы переглянулись. Такэда отметил, что их лица обрели некое определенное выражение. Появилась конкретика, с которой можно было работать, тут они были в своей стихии.
— Что ж, — медленно проговорил полковник, — если, конечно, бандиты не уехали на нашем джипе в соседнее село к девочкам, то это шанс. Теперь вопрос: полностью Пончиа своим зомби доверяет или все же оставил где—нибудь там в кустах, — полковник махнул рукой в сторону гребня, — парочку наблюдателей. Я бы оставил
— В любом случае, — задумчиво произнес капитан, — прорываться надо будет ночью.
Он повернулся к этнографу.
— Скажите, Перегрин, в том отчете, о котором вы говорили, ничего не сказано — могут они в темноте видеть?
— Нет, — наморщив лоб, ответил Такэда, — это ведь обычные люди, только у них блокированы определенные участки мозга. А зрительный аппарат у них такой же, как у нас. Вот боли они не чувствуют…
