Веске выжидающе замолчал.
- Эффекты теории относительности можно было бы легко наблюдать, - медленно сказал Трассен, - если бы... - Он расправил бумажную салфетку и начал на ней, писать.
Веске кивнул официанту, и тот подкатил к столику тележку с винами.
- Пожалуй, вот эту, - Веске внимательно осмотрел этикетку и поставил бутылку на стол. - Говорят, что теория относительности возникла только из-за того, что не удался опыт какого-то Майкельсона?
- Не удался, - Трассен продолжал писать на салфетке.
- Так. А почему он не удался?
Трассен писал.
- Я спрашиваю вас, Трассен, почему не удался опыт Майкельсона?
Трассен отложил исписанную салфетку и, положив перед собой коробку сигарет, стал писать на ней какие-то формулы.
- Он не может получиться, господин Веске. Это невозможно.
- Невозможно? - Веске налил вино в бокалы. - А кто он по национальности, этот Майкельсон?
- Поляк. Работал в Америке.
- А немецкие ученые не пытались повторить этот опыт?
- Пытались.
- Ведь это поразительно! - снова воскликнул Веске с фальшивым пафосом. - Только от того, что провалился один-единственный опыт, рождается теория, которую никому не удается подтвердить ни одним наглядным наблюдением. Рождается теория, которая противоречит опыту здравого человеческого рассудка!
Трассен поднял голову и посмотрел Веске в лицо.
- Теорию относительности можно было бы проверить на опыте, - сказал он, - если бы скорость света была не так велика. Если бы она была, скажем, не триста тысяч километров в секунду, а двадцать-тридцать километров в час...
- Скорость машины на берлинской улице в часы "пик"? Шутить изволите, господин Трассен?
- И тогда скорости, с которыми мы встречаемся в нашей обычной жизни, оказались бы близки к скорости света, - невозмутимо закончил Трассен.
- Но ведь это невозможно?
- Невозможно.
- Господин Трассен, советую оставить эти шуточки.
- Я не шучу.
- Тогда вы пьяны.
- Я выйду, - сказал Трассен, вставая. - Мне надо освежиться.
- Пожалуйста, господин Трассен, - любезно разрешил Веске. - Возвращайтесь побыстрее. Мне не терпится узнать подробнее, как это один провалившийся опыт разрушил всю нашу почтенную науку.
Трассен вышел в холл. Вынув из кармана коробку сигарет, он сел на диван и задумался.
Веске, конечно, вовсе не интересуют истинные причины неудачи опыта Майкельсона. Руководителей Третьего рейха интересует секретная информация о теории относительности.
Сначала эйнштейновскую физику запретили, а потом на статьях о ней поставили штамп "Только для служебного пользования". А теперь перед нацистами возникает вопрос, как практически использовать эту самую теорию относительности? И даже тут они начинают с провокации:
"Почему, мол, провалился опыт Майкельсона? А нет ли тут подвоха и нельзя ли этот опыт "исправить" арийскими силами?"
Нельзя.
Тогда что же все-таки можно из него "выжать"?
Ничего. Потому что никакими способами нельзя изменить скорость света. Эта величина остается в природе неизменной.
Но, оказывается, если скорость света - абсолютно постоянная величина, сразу начинаются чудеса: возрастает масса движущегося тела, сокращаются его размеры и, наконец, замедляется само время, измеряемое часами на движущемся теле.
"Все это бредни Эйнштейна! Этого не может быть!" - кричат нацисты. И тут же требуют, чтобы им представили секретные возможности практического использования теории относительности. Практические возможности?
Трассен усмехнулся и посмотрел на коробку сигарет. Вот вам практические возможности! Вот расчеты формул теории относительности при фантастическом предположении, что скорость света может быть равна не 300 000 километрам в секунду, а всего лишь 20 километрам в час. Однако именно в этих условиях можно было бы наблюдать поразительные следствия теории относительности - изменение массы, размеров, времени. И тут Трассен неожиданно вспомнил о странном портрете Эйнштейна, когда-то написанном его бывшим другом Раулем Клемпертом. Трассен закурил и стал припоминать картину Клемперта. Собственно говоря, это не был портрет Эйнштейна, хотя сквозь таинственные превращения миров и проступало его удивительное лицо. Главным в картине было то, что скрывалось за превращениями геометрических тел, из которых складывался кажущийся хаос картины. В нем таился нераскрытый закон превращения движущихся тел, о котором художник что-то знал. Но Рауль Клемперт отмалчивался, когда речь заходила об этом портрете. А ведь они дружили... Эти было так давно... Дружба их распалась сама собой, задолго до ареста Клемперта...
Трассен вспомнил, что его ждет Клаус Веске. Его охватила тоска. Новым хозяевам требуются снаряды с возрастающей массой, использование взаимопревращения массы и энергии. Где эти тела, двигающиеся со скоростями, близкими к скорости света? Как приобрести патент на управление временем? Многое хотели бы знать правители Третьего рейха. Но что будет с ним, с Лео Трассеном? Может быть, его сделают секретным консультантом по теории относительности? Отец мечтает о его блестящей карьере. Вот бы сейчас и сделать эту карьеру. Самый подходящий момент.
- Разрешите?
К Трассену подошел эсэсовский офицер и щелкнул каблуками. Он держал в руке сигарету. Трассен зажег спичку.
- О, формулы на коробке! Какое увлечение наукой!
Трассен подавил дрожь в пальцах и поднес спичку, к сигарете офицера.
- Спасибо.
Эсэсовец еще раз щелкнул каблуками и отошел.
Трассен посмотрел на коробку сигарет. Да, если бы скорость света была равна всего лишь двадцати километрам в час, то мир изменился бы. Но стал бы он от этого лучше?
ПОЯВЛЯЕТСЯ РАУЛЬ КЛЕМПЕРТ
Неподалеку от одного из берлинских вокзалов около железнодорожного моста стоит телефонная будка. Через каждые пять минут она сотрясается от проходящего поезда. Звонить из нее почти невозможно. Бог знает, кто установил ее в этом неподходящем месте.
В будке лицом к стене стоит высокий человек. Он звонит в магазин готового платья. Из магазина отвечают, что художник-оформитель Херти Лидер у них больше не работает. Человек стоит, не оборачиваясь. Он знает: у него в кармане только тридцать пфеннигов. Это значит, что он беззащитен. Берлин для него - опасная зона. Домой возвращаться нельзя. Звонить знакомым тоже нельзя. Но Херти его не выдаст. Почему он в этом уверен? Неизвестно. И вот след Херти, маленького художника, оформляющего витрины магазинов, потерян. Надо добывать деньги и бежать. Человек перебирает в памяти знакомых. Может, позвонить теоретику Лео? Нет! Лео не смог остаться самим собой. Тем более сейчас, когда начата бешеная травля Эйнштейна. Ведь его - Клемперта Рауля - арестовали, наверно, за этот портрет. Впрочем, и за другое. В кафе "Синяя лампочка" долго висела его карикатура на Геринга. И нарисовал-то он ее по памяти, а получилось и похоже и смешно. В этом кафе подле вокзала всегда бывало много народу. Приходили рабочие из депо, "интеллектуалы" из центра города, молодые актеры. Каждый вечер начинался с того, что на сцене появлялся хозяин кафе и, умоляюще складывая своя толстые руки, обращался к посетителям с одними и теми же словами: "Прошу вас, господа, будьте сегодня осторожнее!"
