— Вы здесь за главного, Иван Захарович. Решайте. Я, честно говоря, побоялся оставить мальчика. Уж очень это необычное дело — пришельцы.
— Да, да, — задумался Соболев. — Я тоже тревожусь о Максиме. Был бы малейший намек на опасность — Совет немедленно прервал бы контакт. Но поводов для опасений пока нет. Случай с доктором — не что иное, как недоразумение. Поэтому прекращать разговор со звездными братьями, пусть даже по-настоящему еще и не начавшийся, очень не хочется. И все же, друзья мои…
Академик пристально взглянул на Лаврова-старшего.
— А что думает отец? Как нам лучше поступить?
Егор Иванович провел рукой по лицу, будто хотел снять с него липкую паутину тревоги.
— Дело вот еще в чем, — было видно, что отцу Максима не очень хочется говорить. — Мы все решаем за Максима и забываем существенную деталь весной ему исполнилось двенадцать. Мой сын получил все три Приобщения и место жительства волен выбирать сам. Заходить в Купол мы, конечно, можем ему запретить. Но, поймите, Максим ведь сын ученого…
— Вот и хорошо, Егор Иванович, — академик впервые за вечер улыбнулся. Пускай пока все остается, как было. Возможно, не сегодня — завтра хозяева Купола захотят перейти к серьезному разговору. Кстати, Егор Иванович, вы же биолог. Что вы думаете об этом симпатичном чертенке?
— Это нечто искусственное, — уверенно ответил ученый. — Робот или биоробот. Максим не обратил внимания, а ведь чертенок несколько раз упоминал о программе и даже показывал ее — доставал из головы пластинку.
— Программа узкая, — хмуро добавил Кравцов. — Он многого не знает, не любит, если можно так выразиться, вопросов. Это какой-то развлекательный автомат или… игрушка. Внешний облик явно позаимствован из земных сказок… Все равно — детский сад.
— Что касается леса, — продолжил Егор Иванович, — то под Куполом настоящий ботанический сад. Я не специалист по внеземным растениям, но то, что деревья принадлежат к разным климатическим зонам, можно определить наверняка.
— Замок интересный, — пробормотал про себя Сините фукэ. — Где-то я видел нечто похожее. Земное, наше… Но где?
Максим влетел в столовую и замер от удивления. Зал был полон народу, столы сдвинули так, что получился один, и в центре его красовался огромный пирог.
— Ура полпреду человечества! — закричал Прокудин, поднимая бокал с шампанским.
Все заулыбались, зашумели, принялись тискать Максима, а затем усадили между отцом и академиком Соболевым.
Гарибальди попросил слова.
— Произнеси, — загудели ученые, а Марта даже захлопала в ладони. И Тимофей Леонидович произнес. Нечто туманное и торжественное, а в конце сказал просто и трогательно:
— Вот что особенно здорово. Середину полярной ночи, середину зимы, мы сегодня празднуем не одни. В нашем большом доме — гости. Значит, и для всего человечества зима одиночества во Вселенной пошла на убыль. За встречу!
Зазвучала музыка. Отец разговорился с академиком Соболевым, и тот повел его в библиотеку — ее маленький купол примыкал к столовой.
— Привет, дай кушать, — улыбнулся Максим, пересаживаясь поближе к Марте. Он уже доедал второй кусок пирога и теперь жалел, что нет сейчас рядом потешного чертенка — вот бы попроказничали.
— Пойдем танцевать. — Марта потащила Максима за руку, и он, не выпуская свой кусок пирога, бросился за ней — в расступившийся круг.
Веселье утихло далеко за полночь. Расходиться никому не хотелось, и повеселевший Кравцов закомандовал, чтобы все шли в зимний сад.
— Ага, — подмигнул Максиму Фукэ. — Не только тебе среди райских кущей прогуливаться… Раз, два, три — побежали!
Они гурьбой проскочили через насквозь промороженный пластиковый коридор-туннель и очутились под прозрачной крышей зимнего сада. Здесь было тепло и темно. А в следующий миг, будто по заказу, над прозрачной крышей забилось бледное голубоватое пламя, в небе поползли серебряные змеи полярного сияния.
— Ребята, — прошептала Марта. — Да вы не туда смотрите: сирень расцвела.
— Я первый, я первый! — запрыгал Максим. — Каждый нюхает только раз. Иначе всем не хватит.
Он уже протянул руку, чтобы наклонить ветку с белыми гроздьями, как вдруг что-то огромное заслонило сполохи полярного сияния, раздался сильный удар, и на головы людей со звоном посыпались куски стеклопластмассы.
— За мной, быстро в столовую! — скомандовал Фукэ. — Прокудин, разыщите Ивана Захаровича.
Снаружи что-то грозно затрещало, завизжал о лед металл. Максим, выскочив из зимнего сада, растерянно щурил глаза, пытался хоть что-нибудь разглядеть. Внезапно над станцией разом вспыхнули все прожекторы.
— Ух ты! — на большее у Максима не хватило слов.
В кругу света, присев на задние лапы, грозно вращал глазами рыжий дракон. Он был поистине громадный — выше мачт с прожекторами. Шерсть на загривке у дракона свалялась в огненные клоки, а правую лапу великан поднял, будто хотел заслониться от слепящего сияния ламп.
— Кинокамера, где кинокамера? — истошно завопил Максим.
Кто-то изо всех сил ударял в пустую бочку — наверное, хотел испугать чудовище. Дракон и впрямь попятился. Рубчатый хвост, достойный того, чтобы его разворачивали вездеходом, нечаянно зацепил будку автоматической метеостанции. Дюралевый домик жалобно звякнул своей начинкой и накренился. Дракон сверкнул глазищами, довольно осклабился.
— Всем в столовую! Немедленно укрыться! — закричал подоспевший начальник станции.
Чудовище снова попятилось. Метеостанция отчаянно заскрипела и грохнулась с опор наземь. Рыжий хулиган тотчас обернулся на звук и так поддал будку лапой, что она покатилась по льду, будто консервная банка.
— В укрытие, черт вас побери! — снова закричал Тимофей Леонидович, подталкивая замешкавшихся.
— Ду-ду-ду!
От библиотеки, перекрывая гам голосов, ударила-очередь «медвежатника». Трассирующие пули веером вошли в грудь дракона, и тот удивленно зарычал. Ударила еще одна очередь. Чудовище махнуло лапой, будто хотело поймать рой смертоносных ос и рассмотреть их поближе, неуклюже повернулось, сбив хвостом мачту с прожекторами.
— Уймите паникера, — холодно сказал Соболев. Он стоял рядом с Максимом и спокойно щурил глаза. — Уймите или я отдам его под суд.
Дракон еще раз ухмыльнулся во всю пасть и помахал лапой — пока, мол, потом грузно зашагал прочь. Среди ледяных застругов снова загрохотала будка метеостанции. Дракон футболил ее пятитонную громадину, будто веселый мяч — улюлюкал вдали, ревел, а то… смеялся. Точь-в-точь, как пришельцы из Купола…
«Завтра надо пораньше встать, — подумал Максим, останавливаясь возле своей комнаты. — Этот дракон может все испортить. Гарибальди теперь точно побоится отпустить меня в Купол. А если еще и отец… Нет, надо пораньше».
