НОВЫЙ ГОД
– Гришенька, забери меня из школы!
– Ты что это? Учиться надоело?
– Ой, надоело! И пузико у меня уже весьма приличное, и сидеть целый урок – сил нет. Забери, а?
– Но учится-то надо? И что ты делать будешь, домоседка?
– Учиться я буду. Буду по учебникам заниматься, на консультации ходить в школу – я уже договорилась. И работать с твоей мамой буду.
– Хитрюга ты у меня! Дай сюда твое пузико.
Уля легла на спину поудобнее и подставила свой живот Гришиным рукам.
– Где тут наша Верочка? Верочка, это папа! Ты что смеешься?
– Разве не смешно? Ты – папа, а я – мама.
– Ах вы, милые мои девчонки! Ты слышишь, Верочка, твоя мама не хочет ходить в школу, а хочет сидеть дома …
– Неправда! Верочка, твоя мама не хочет сидеть дома, она просто не хочет сидеть на уроках. Твоя мама будет помогать твоей бабушке шить модные платья …
– Слышишь, Верочка? Твоя мама с твоей бабушкой будут шить модные платья. Кстати, скоро Новый год, будет новогодний бал, будут праздничные платья. Вы уже решили с мамой, какие платья у вас будут?
– Почти. Но у нас проблемы с Елкой – никак выбрать фасон платья не можем. Помог бы.
– Хорошо. Давайте завтра вечером попробуем одеть Елку для бала …
Ника изменилась мало, и даже заметный животик не повлиял на ее характер.
Она по прежнему не ходила, а бегала, и без всякого стеснения щеголяла округляющимся животом.
Ника работала секретаршей в КБ.
После того, как Карен понял, что для деятельной натуры Ники высидеть целый рабочий день за кульманом – подвиг невозможный по определению, он не мог нарадоваться на Нику-секретаря.
У Ники всегда был порядок в делах и документах, она все знала и была в курсе всех событий, и при этом не отличалась болтливостью.
А особенно ее уважали в первом отделе – работы в КБ были весьма разнообразны по тематике и обладали различной степенью секретности, но Ника ни разу не перепутала гриф на документе и к ней никогда не было претензий.
Начальник первого отдела даже как-то полюбопытствовал – как этой ей удается?
На что Ника совершенно естественно удивилась и в свою очередь полюбопытствовала – а разве может быть иначе?
После работы Ника весело мчалась домой, к Владику, по пути заскакивая в магазин.
И когда она влетала в квартиру и они брались за руки и смотрели друг другу в глаза – они уже были счастливы.
Ника быстро переодевалась и устремлялась на кухню, и туда же приезжал Владик, и мешал ей перемещаться по кухне. И оба весело смеялись, когда она натыкалась на него или с размаху падала ему на колени.
Зато потом можно было сидеть на диване, плотно прижавшись друг к другу, и слушать музыку или смотреть фильм, и рассказывать друг другу о событиях дня.
Обхватывая ее живот руками, гладя и целуя его Владик обычно говорил.
– Привет! Как ты там поживаешь? Давай, расти скорей и выходи. Мы уже соскучились
Ника засыпала в его объятиях со счастливой улыбкой.
Владик уже ходил, опираясь на палку, но долго находиться на ногах ему было трудно.
Поэтому кресло пустовало редко, и не только тогда, когда он работал. Да и перемещаться вдоль длинного рабочего стола на кресле было удобнее и быстрее, чем пешком.
Но при этом Владик пунктуально выполнял рекомендации Свиридова – каждый день проводить не меньше двух часов на ногах.
И Владик выходил с палкой погулять на балкон и совершал прогулку вдоль всего дома.
При этом все обитатели этажа его хорошо знали и он здоровался и разговаривал со всеми, кто был в это время дома. А еще нередко его звали на помощь те, кому не давалась школьная задача, возникали «неразрешимые» вопросы по физике или проблемы с компьютером.
Владик охотно помогал всем и бывало, что Ника, придя с работы, видела мальчиков и девочек из общежития, внимательно слушающих Владика.
Гости не мешали Владику обнимать и целовать пришедшую жену, а Ника оставляла гостей на ужин, и интернатовские так привыкли к этому, и ребята встречали ее еще у магазина и отбирали у нее сумки. И со смехом тащили их к ним домой, а девочки помогали Нике на кухне и застенчиво отворачивались, когда Владик обнимал Нику и прижимался ухом к ее животу.
А потом все быстро улетучивались, оставляя Нику и Владика наедине.
Когда приходили Уля с Гришей, то девочки уединялись для обмена «информацией», но не надолго. Потом они все вместе сравнивали размеры животиков у будущих мам и старались угадать, когда же наконец все это свершится. Сперва Уля с недоумением и даже ревностью видела, с какой непосредственностью Ника общается с Гришей, а потом привыкла к той заботливой простоте, с которой оба будущих отца относились не только к своим женам. Она видела, с какой нежностью Владик смотрит на свою Нику, как ласково каждое его прикосновение к жене.
И при этом Уля видела, с каким уважением Владик относится к ней самой, как внимателен к ее положению, с каким благоговением он касался ее живота …
И очень быстро они с Никой крепко сдружились.
Нике уже скоро нужно было отправляться в родильный дом, и обе будущие мамы вместе готовились к этому.
А затем все вместе отвозили Нику и радовались вместе с Владиком рождению серьезного мальчишки, которому дали имя Егор.
И все вместе привезли Нику с мальчиком к ним домой, и тихонько отпраздновали это событие.
– Уля, ты скоро? Давай, догоняй!
СНОВА КОНЦЕРТ
Афиши на Доме культуры бывали разные. С рисунками, с длинными надписями, даже с портретами.
Но достаточно было надписи «Живой звук» и зрительный зал был полон задолго до начала.
А тут еще перед занавесом около кулисы выставили высокий табурет, и на него взгромоздился Виктор Скворцов.
– Добрый вечер, друзья! Мы опять меняем форму нашей встречи с вами. Теперь вот меня посадили на насест и велели поговорить …
Виктор переждал смех.
– Конечно, не меня вы пришли слушать. Естественно, вам хочется, чтобы я поскорее убрался отсюда и начался концерт, на который вы пришли. А посадили меня затем, чтобы я вас предупредил, что у сегодняшнего концерта нет заранее подготовленной программы. Будут просто хорошие добрые песни, и почти все из них вам окажутся знакомы. Поэтому не удивляйтесь.
И Виктор махнул рукой и занавес пошел.
