— Дженти Зеро! — вдруг спохватилась доктор Гобит, до этого стоявшая в стороне, почти безучастно взирая на происходящее. — Пока этот молодой человек нас всех не перестрелял, мне хотелось бы вернуть вам то, что мне не принадлежит.
И она протянула Зеро его носовой платок, несколько пожеванный, но еще довольно чистый.
Безумная воительница была красива, сильна и расторопна. Он даже на мгновение пожалел о том, что она воительница, что она безумна, и что пришлось ее убить. Но воля владыки священна — он должен убивать непокорных и одаривать тех, кто преклонит колени. Значит, стоит захотеть, и воля исполнится, ведь его воля по эту сторону Источника — это воля Родонагрона-бессмертного. Недремлющий пожелал, чтобы кончился этот проклятый каменный коридор, и сразу же перед глазами распахнулось небо. Может быть, для начала завоевать небо именем владыки? Нет — там нет ни пищи, ни воинов, ни просящих, а значит, некого привести к покорности, некого облагодетельствовать Дарами и заставить петь Славу владыке…
Но внизу обнаружилась только зелень непроходимого леса, и это повергло Недремлющего в уныние — в Варлагоре был только один лес, тот, в котором находился Притвор Видящих, место недоступное и непокорное бессмертному. Но лес должен когда-то кончиться!
Показалась прямая серая лента дороги и сверкающая извилистая лента реки, и там, где они пересекались, теснилось нагромождение нелепых низкорослых строений. По тропам, разделяющим горбатые крыши, ползали разноцветные жуки, размером куда больше крохотных человеческих фигурок, которые теснились возле домов. Может быть, здесь жуки главнее людей… Значит, сначала нужно покорить жуков, а потом уже всех остальных. Недремлющий попытался представить, как жук будет кланяться изваянию владыки, и не смог. Нет, жуков лучше сразу уничтожить — тому, кто не годен для поклона, вообще незачем жить. Он направил жезл туда, где у скрещения нескольких троп скопились многочисленные жуки, и огненные вспышки начали разламывать хрупкие панцири. Надо было спуститься пониже, чтобы рассмотреть врагов, пока не все они уничтожены, но прямо на него, рассекая небо, летело несколько серебряных стрел, и дымный след тянулся за каждой из них. Одна была уже рядом, и Недремлющий метнулся в сторону, пропуская ее мимо себя. Но стрела продолжала преследовать его по воле невидимого хозяина.
Он истребил их взглядом — одну за другой, только последняя превратилась в огненный шар слишком близко, и пламя опалило ему лицо. Бронзовые латы раскалились, и нестерпимая боль охватила все тело. Жезл едва не выпал из руки, но он лишь стиснул обожженные пальцы. Надо только сказать себе, что нет, ни боли, ни серебряных стрел, разящих огнем, и их не станет. Когда он открыл глаза, раны уже затянулись, и панцирь остыл, и огненные стрелы исчезли. Теперь прямо на него летели две серебряные птицы, готовые растерзать врага своими могучими клювами. Но ничто не может повергнуть в ужас посланца владыки, окрыленного его волей, наделенного его могуществом! Жезл озарился сиянием, и птицы, объятые пламенем, оставляя за собой полосы черного дыма, потянулись к земле…
Но странное скопление лачуг, населенное цветными жуками, уже исчезло из виду. Внизу вновь расстелились бескрайние и бесполезные заросли, в которых могли скрываться другие серебряные птицы, несущие огненные стрелы. До них он еще доберется. Когда-нибудь, и это будет скоро, он сокрушит всех, кто попробует воспротивиться власти владыки, истребит всех, кто посмеет не преклонить колен перед его величием.
Вода! Под ним была вода. Никогда раньше он не видел столько воды — и она отныне принадлежит владыке! Но стоит вернуться — найти того, кто считает себя хозяином этих вод и этих земель. Найти и уничтожить во славу Родонагрона-бессмертного!
Берег возник неожиданно, и он едва успел изменить направление полета — вдоль полосы прибоя, повторяя все ее изгибы. И показалось то, что было достойно величия владыки: две огромных башни, из которых поднимался серый дым жертвенного огня. Вокруг было множество построек, больших и малых, а еще дальше виднелись иные святилища — башни и пирамиды.
Осталось только выяснить, стоят ли возле жертвенников изображения владыки, а если нет — воздвигнуть их немедля и тут же принести человеческие жертвы, как это бывает каждый раз, когда тланы и тигеты вторгаются в долину Ирольна. Может быть, здесь тоже живут потомки Ольдора-непокорного…
Он опустился возле широкой башни в форме срезанного конуса, из которой поднимались медленные клубы пара, и неторопливо двинулся по твердой серой тропе к огромному зданию без окон. Из-за грязно-зеленой стены раздавался какой-то лязг вперемешку со скрежетом и рычанием, от которого слегка вибрировала земля под ногами. Несомненно, там происходил обряд — но какой… Сверху раздался громогласный звон, и грохот начал постепенно стихать. Из ворот здания начали выходить люди в серых одеждах, и многие, подходя ближе к нему, пялились на сверкающие доспехи, показывали на него пальцами и смеялись. Что это — смех радости или насмешка?
Два жреца в белых одеждах, украшенных золотом, направились прямо к нему, и один из них, непочтительно постучав кулаком о нагрудник, начал что-то кричать. Ну что ж, теперь все ясно: этим людям неведомо величие Родонагрона-бессмертного, они поклоняются лживым идолам, и значит, не достойны жизни. Жезл озарился сиянием, оба жреца упали замертво, и он перешагнул через их тела, неся на вытянутой руке образ владыки. Невежественная толпа начала медленно отступать — страх перед владыкой уже овладел ими, но почтения к бессмертному не читалось в их глазах. Настало время научить их обрядам истинной веры — поклонам и пению Славы!
Изваяние выросло, вознеся голову выше проклятого капища, и Недремлющий опустился перед ним на колени, ожидая, что все немедленно последуют его примеру. Но толпа продолжала пятиться, а некоторые уже обратились в бегство, ища спасения за стенами. Вскоре площадь опустела.
Что ж, если они ищут спасения у своих идолов, ничто не спасет их от гнева бессмертного… Жезл вновь ожил, от него отделилось несколько огненных шаров, устремившихся вслед за беглецами. Шары ударились в стены, и стены начали рассыпаться. Вскоре на месте капища стояло облако пыли, которое медленно оседало, погребая под собой непокорных. Теперь лишь тот, кто сам придет и преклонит колени перед изваянием, останется жив и получит Дары.
Недремлющий поднял свободную ладонь, и на ней образовалась горсть манны — первый Дар этому миру. Первый покорившийся получит первый Дар…
Внезапно из-за угла другого капища, еще не разрушенного, с рычаньем выехала повозка, не запряженная волами, за ней — другая, а потом — еще несколько. Из них начали вылезать жрецы ложной веры, и у каждого в руках было по ритуальному посоху или жезлу. Что ж, пусть покажут, на что способны их идолы…
