— Вот это нам и нужно.
Взгляд Хоммеля был устремлен в том направлении, где скрылся Смит. — Подожди минуту. Интересно, что этот задумал.
На лестнице раздался шум и грохот, затем — звуки, напоминающие выстрелы.
Смит торопливо вошел в вестибюль, неся в одной руке колбу с серебристой поверхностью и круглым дном, в другой — бутылочку с желтой маслянистой жидкостью. Над горлышком колбы поднималась струя странных беловатых испарений. Хоммель смотрел на все это, не отрываясь.
— Видишь ли, Морт, — начал Бэннер, глядя в том же направлении, — оставшихся в наличии на сегодняшний день практиков мы снабдили средством для превращения интеллектуалов в таких же практиков. Последних, в свою очередь, тоже будут раздражать оставшиеся в наличии интеллектуалы. В этом-то и должно заключаться решение нашей задачи.
Хоммель не ответил: он пристально наблюдал за Смитом. Тот юркнул в свою лабораторию.
— У церебростимулина, — продолжал Бэннер, — был один недостаток: он мешал людям создавать материальную базу. Это нельзя было считать продвижением вперед. Прогресс является результатом достижения полной гармонии между открытиями новыми и уже имеющимися в наличии.
Смит вошел в вестибюль, держа в одной руке, затянутой в резиновую перчатку, сверкающий металлический стержень с зажимом на конце. Зажим охватывал открытое горлышко бутылочки с желтой маслянистой жидкостью. Стоя в коридоре, Смит ввел стержень с бутылочкой внутрь комнаты, потом, прикрыв дверь, изо всех сил метнул стержень в комнату, как копье.
Раздался взрыв. Здание сотряслось от воздушной волны. Из-за двери вырвались языки пламени, потом повалил густой, черный дым. Сбросив дымящуюся перчатку, Смит понюхал воздух, задумчиво приложил палец к губам.
— Нет, не сработало. Глубоко вздохнув, он снова скрылся за дверью лаборатории. Раздался шум вентилятора, всасывающего дым и копоть.
Бэннер и Хоммель продолжали наблюдать за Смитом, не сходя с места. Вот он снова появился в коридоре, разматывая на ходу моток провода. Свернув петлей один конец, он прибил его к дверному косяку, потом, снова разматывая провод, скрылся в лаборатории. Струйки дыма все еще вились над дверью, но это его не остановило. Вернувшись, он разрубил петлю, зачистил изоляцию на обоих концах провода и, прибив второй конец рядом с первым, отогнул их в разные стороны — видимо, чтобы они не соединялись. Хоммель откашлялся.
— Доктор Смит, — произнес он нерешительно, — может быть, стоит уделить еще какое-то внимание теоретическим основам термодинамики данной реакции?
— К дьяволу теоретические основы. Единственный способ что-нибудь узнать — это испытать на практике.
Подняв левую руку над головой, он закрыл левое ухо плечом, а правое — ладонью. Потом правой рукой сблизил обнаженные концы провода.
Новый взрыв. Здание зашаталось. По стене в разных направлениях разбежались трещины.
С верхнего этажа с грохотом и треском свалилось что-то тяжелое и разлетелось на куски. После того, как шум утих, еще несколько минут по всему зданию катился эхом звон разбитого стекла.
Смит осторожно приоткрыл дверь лаборатории, из щели выползло серое облако. Помахав руками так, чтобы дым шел прямо на него, Смит принюхался к угару. Лицо его озарила радостная, торжествующая улыбка.
— Вот это способ! Экономит уйму времени. Захлопнув дверь, он торопливо направился к складу.
— Ну, что ты на это скажешь, Сэм? — спросил Хоммель. — Кажется, с теоретиками было гораздо спокойнее, чем с практиками.
— Опять перегнули палку. Препарат получился слишком интенсивным.
— Да, но будь он слабее, мы не увидели бы результатов.
Тем временем в вестибюль стекались сотрудники фирмы, желавшие узнать, что происходит. Бэннер поманил к себе Пебоди.
— Дорогой друг, поздравляю. Благодаря вашему антивозбудителю мы почти совершенно избавились от своих затруднений. Однако есть еще одна небольшая деталь, требующая вашего внимания.
— Какая деталь, сэр? — на лице Пебоди отразилась готовность исполнить любые указания.
Бэннер скорбно покачал головой:
— Теперь к вашему антивозбудителю нужен свой антивозбудитель.
Перевела с английского
Э. Башилова
Роберт Силверберг
ТОРГОВЦЫ БОЛЬЮ
Заблеял телефон. Нортроп легонько двинул локтем вмонтированный заподлицо переключатель и услышал голос Маурильо:
— Получили гангрену, шеф. Необходима ампутация сегодня же.
Нортроп почувствовал, как застучало в висках при мысли о действии.
— На сколько чек? — спросил он.
— Пять тысяч за все права.
— Без анестезии?
— Нет, — ответил Маурильо, — я старался любыми уговорами.
— Что ты предложил?
— Десять. Они не согласились.
Нортроп вздохнул
— Видимо, мне придется взять это в свои руки. Где пациент?
— Больница Клинтон Джинерэл. В общей палате.
Нортроп поднял нависшие брови и зарычал, зло глядя в экран.
— В общей палате? И ты не смог их уломать?
Маурильо словно сжался:
— Родственники упорствовали, шеф. Старику уже ни черта не нужно, но родственники.
— О’кэй. Сиди на месте. Я выезжаю, чтобы завершить сделку, — огрызнулся Нортроп.
Он выключил видеотелефон и достал из стола пару чистых бланков: вдруг родственники отступятся. Гангрена гангреной, а десять тысяч — это десять тысяч. И бизнес — это бизнес. Фирмы теребят его. Нужно поставлять товар или убираться отсюда ко всем чертям. Он ткнул большим пальцем автомат-секретарь:
— Машину через тридцать секунд к выходу на Саус-стрит.
— Слушаюсь, мистер Нортроп.
— Фиксировать все звонки в течение получаса. Я еду в Клинтон Джинерэл. Не хочу, чтобы звонили туда.
— Слушаюсь, мистер Нортроп.
— Если позвонит Рэйфилд из Главного управления, сказать, что я готовлю для него нечто первоклассное и… — о, черт, — я позвоню ему через час.
— Слушаюсь, мистер Нортроп.
Нортроп бросил сердитый взгляд на механизм и покинул кабинет. Гравитационная шахта камнем пролетела сорок этажей за время, какое трудно было зафиксировать. Машина ждала там, где было приказано. Длинный, обтекаемый Фронтенак 08 со стеклянным, пуленепробиваемым верхом. На работников компании сплошь да рядом нападали всякие психи.
Он откинулся назад, уютно погрузившись в плюшевую обивку. Машина спросила, куда ехать. Нортроп указал путь и добавил:
— Подбодриться бы чем-нибудь.
Из аптечного ящика прямо к Нортропу выкатилась таблетка. Он с усилием протолкнул ее в себя. «Маурильо, меня тошнит от твоей работы, — думал Нортроп. — Не можешь самостоятельно завершить сделку. Хотя бы разочек. — И он мысленно заметил себе: — Маурильо отстранить. Компания не может терпеть неэффективность».
