Клешнятые уронили следователя на пол, затем один наклонился над ним и, дыша котлетой, сказал:
– -Ну что, обломался? Фильтруй жестикуляцию, козёл! В следураз шайбу тебе забьем, понял?
После этого они вежливо вышли и аккуратно прикрыли дверь. Место возле мокрого тела тут же заняли Чикильдеев и Потапов.
Сева протянул следователю носовой платок. Тот протер им лицо, потом кроссовки и стал выглядеть гораздо лучше.
Тогда профессор задал вопрос, который мучил его больше всего:
– -Где это вы умудрились так вымокнуть?
– -Так ведь дождь, а отхожее место у них во дворе,-объяснил Зашибец, пытаясь найти на борте пиджака хотя бы одну пуговицу.-Обычная деревенская будка. Если бы был у них нормальный сортир, я бы попытался по стояку уйти. А так – пришлось драться… Странно вообще-то. Вроде место обжитое, а канализация не подведена. Получается, здесь не притон, как я думал, а черт знает что, всё здание – вроде декорации… для каких, интересно, дел, а?..
– -Надеюсь, они вас не очень помяли?-сказал Потапов, с содроганием разглядывая ссадину на щеке у следователя.
– -Не волнуйтесь! Как они могли меня помять? Так, уронили немного. Это же шестерки! Они только куражатся, а уголовных полномочий не имеют. Главные лица еще появятся, подождите…
– -Да уж,-согласился Потапов.-Те двое, что вас внесли, представляют явно тупиковую форму эволюции. Третий кажется более смышленым. Не правда ли? Тот, с такими губами… который похож на Эхнатона?
– -Я артистов плохо знаю,-отозвался Зашибец.-Знаю только, что одного из этой шпаны я где-то видел, скорее всего он в картотеке мелькал.
– -Будет вам наука,-сказал Сева.-Сажать надо вовремя!
– -На всех времени не хватает, я уже объяснял… Я бы им накидал, но моя боевая, правая, нога болит, в этом всё дело…
Внезапно дом дрогнул и как будто сдвинулся с места. Стены крякнули; с них посыпалась цементная крошка. Желтая лампа на сиротском шнуре над головами узников закачалась, страдальчески заморгала и погасла.
– -Что это было?-взволнованно спросил из темноты Потапов.
– -Может, атомная война?-предположил Чикильдеев.-Вы за международной политикой не следили в последнее время?-спросил он непонятно кого из своих сокамерников.
В коридоре захлопотали шаги и запрыгали невнятные ругательства. Потом звуки донесли, что дверь трясут и дергают, поминая разнообразных матерей.
– -Косяк перекосило!-прошептал профессор, от волнения не замечая, что впадает в плоскую тафтологию.-Теперь никогда не выйдем!
Однако дверь, не выдержав напора, всё-таки со скрежетом поддалась, и вместе с лучами фонарей внутрь ворвались уже знакомые милые люди во главе с губастым Эхнатоном.
– -Вы что тут гадите, козлы?.. Почему лампа не горит?
– -Сами не понимаем, что у вас тут происходит,-отозвался Потапов.
Чикильдеев и Зашибец молчали, щурясь от света, как от резанного лука.
Два ублюдка обежали лучами камеру.
– -Вроде всё в ажуре.
Эхнатон еще раз с пристрастием провел фонарем по лицам козлов.
– -Лампа цела,-доложил один из подручных.-В патроне чисто.
– -Ладно,-сказал Эхнатон, задержав неприятно яркий луч на вызывающе честном лице Чикильдеева.-Козлы вроде ни при чем. Вставьте им новую лампу.
Лампу ввернули, но света не появилось.
– -Ладно, козлы, сидите тут смирно.
На выходе Эхнатон и его мордовороты задержались и некоторое время разглядывали дверь, чертя фонарями.
– -Смотри, как ее, суку, перекосило!
Потом вышли и, чтобы заставить дверь встать на место, хлопнули ею с такой силой, что Севе и профессору показалось: мозги у них в головах словно бы подпрыгнули.
– -Послушайте!-сказал через некоторое время из темноты профессор голосом, испорченным дурным предчувствием.-Надо было потребовать, чтобы нас отсюда эвакуировали! Мы здесь как в склепе! Если с домом что-нибудь случится…
– -Что случится?-спросил Сева, тоже занервничав.
– -Что угодно может случиться в городе, где три тысячи километров труб с горячей водой, девять тысяч километров с холодной и никто не знает, сколько из них дырявых. Сверху идет культурный слой, под ним пески и глины, ниже – известняки. Известняки всё время размываются подземными водами и образуются пустоты. Так устроено природой, которая пустоты не терпит, заполняет ее тем, что под руку подвернется. А тут еще дождь… Всеволод, у вас есть что-нибудь – посветить?
– -Конечно,-сказал Сева, у которого, к счастью, кое-что из походного снаряжения оказалось не в отобранном рюкзаке, а в карманах.-Вот спички, например.
– -Благодарю.
Царапнуло, щелкнуло – и неуверенный огонек заплясал между узниками, делая их лица неузнаваемо изможденными.
– -О!..-вдруг воскликнул Потапов; огонек тут же погас.
– -Что там?-с трепетной надеждой спросил Чикильдеев.
– -Ничего… Просто спичкой обжегся,-отозвался профессор из темного ниоткуда.
Снова с шипением родилось маленькое пламя. Потом донеслось бормотание, которому Сева и Зашибец вначале не придали значения. Но постепенно их стал интриговать непонятный смысл профессорских слов:
– -Так я и предполагал… иначе быть не могло… даже при таком незначительном смещении…
– -Что там у вас?-снова не выдержал первым Чикильдеев.-Что там могло – не могло?
Потапов повернул к ним счастливое лицо и шепотом сообщил:
– -Кладка треснула!
Очки сверкнули; спичка погасла.
Обшаривая стену и темноту впереди растопыренными пальцами, Сева ринулся к Потапову, не удивляясь тому, что ему в затылок дышит прежде невозмутимый Зашибец. Когда зажглась следующая спичка, все три головы оказались под дрожащим нимбом, очерченным ее огнем.
– -Вот оно!-сказал профессор, нежно проводя пальцем по неровному разлому.-Идет от угла и до пола. Слеплено здесь всё явно на живую нитку!
Дом тяжело вздохнул и снова вздрогнул. В далеких недрах глухо ударило и где-то просыпался еле слышный стеклянный звон.
– -Трещина расширилась,-сообщил профессор. -Баба Дуня, чертова свояченица, в общем верно напророчила: провалится этот город когда-нибудь в преисподнюю!
– -Трещина расширилась, а нам-то что делать?-поинтересовался Сева.
– -Выбираться отсюда, пока сама природа помогает!
Чикильдеев нажал на стену плечом и разочарованно сказал:
– -Что-то твердовато…
– -Ложимся!-вдруг приказал Зашибец.- Аркадий Марксович, вы – спиной к противоположной стене, упретесь ногами в плечи гражданина Чикильдеева, он упрется в меня.
– -А вы?
– -А я буду давить на кладку левой и боевой правой.
– -Которая болит,-подсказал Сева.
– -Болит,-признался Зашибец.-Но жить хочет.
Они улеглись на пол; профессор светил.
