Ремни, удерживающие Барнетта и Виктора, лопнули при взлете. Виктор только-только приходил в себя, а Барнетт с трудом выбирался из-под груды покореженных ящиков.
– Что за шутки? – тяжело выдохнул он. – Я же ясно сказал: «С минимальным ускорением»!
– Я взлетел с ускорением вдвое меньше минимального! – ответил Эйджи. – Посмотри сам.
Барнетт вошел в пилотский отсек и быстро вернулся.
– Плохо дело, – сказал он. – Этот корабль рассчитан на ускорение втрое большее, чем наше. Видимо, на их дурацкой планете слишком большая гравитация и для взлета требуется колоссальная скорость.
В стенах что-то щелкнуло.
– По-моему, становится теплее, – робко произнес очнувшийся Виктор.
– И давление тоже растет, – сказал Эйджи и устремился к пульту.
Барнетт и Виктор проводили старого пилота тревожными взглядами.
– Ничего не могу поделать! – крикнул Эйджи, утирая пот с раскрасневшегося лица. – Температура и давление регулируются автоматически. Видимо, они подстраиваются до «нормального» уровня во время полета.
– Отключи их как-нибудь, черт возьми! – крикнул Барнетт. – Или хочешь, чтобы мы изжарились?
– Терморегулятор и так стоит на нуле, – ответил Эйджи. – Больше ничего сделать невозможно.
– Какова же нормальная температура для этого проклятого инопланетянина?
– Страшно подумать, – ответил Эйджи. – Корабль построен из необыкновенно теплостойкого материала и способен выдержать давление в десять раз большее, чем земные корабли. Сопоставь эти данные и…
– Но должно же это как-то выключаться! – не выдержал Барнетт.
Металлический пол раскалился уже чуть ли не докрасна.
– Отключи его! – заорал Виктор.
– Не я сделал этот корабль, – начал оправдываться Эйджи. – Откуда мне знать…
– Отпусти меня! – Эйджи схватился за бластер. Внезапно его осенило, и он выключил двигатели.
Щелканье в стенах прекратилось, и помещение стало остывать.
– Что случилось? – Виктор сразу успокоился.
– Температура и давление падают, когда двигатели не работают, – пояснил Эйджи. – Пока не включены двигатели, мы в безопасности.
Воцарившееся молчание нарушил Барнетт:
– Итак, мы влипли?
– Да, – подтвердил Эйджи. – Двигаясь по инерции, мы достигнем большой планеты не раньше чем через три года.
– Ничего не попишешь, вернемся на свой корабль.
Подавив вздох облегчения, Эйджи задал автопилоту новый курс.
– Думаете, этот тип вернет нам корабль? – спросил Виктор.
– Конечно, – убежденно ответил Барнетт. – Ему ведь до смерти охота заполучить назад свой, стало быть, придется покинуть наш.
– Да, но если он…
– Мы выведем из строя автоматику, – сказал Барнетт. – Это его задержит.
– Ненадолго, – вмешался Эйджи. – Потом он все равно нас догонит.
– Не думаю, – ухмыльнулся Барнетт. – Для нас главное – взлететь первыми. Корпус у этого корабля, конечно, прочный, но вряд ли он выдержит три атомных взрыва.
– Об этом я не думал, – побледнел Эйджи.
– А когда-нибудь мы вернемся, – бодро заключил Барнетт. – Металл, из которого сделан его корабль, наверняка кое-что стоит.
Эйджи включил двигатели и развернул «Индевер-2» к планете. Автоматика заработала, и температура стала быстро повышаться. Убедившись, что автопилот взял нужный курс, Эйджи отключил двигатели, и корабль полетел дальше, влекомый силой инерции.
Они не успели вывести из строя автоматику. Перед посадкой Эйджи пришлось снова включить двигатели, и когда «Индевер-2» совершил посадку, у астронавтов едва хватило сил выбраться наружу. Тела их покрылись волдырями, а подошвы обуви прогорели насквозь.
Затаившись в лесу, они ждали.
Через некоторое время инопланетянин вышел из их корабля и перешел в свой. Мгновение спустя люки закрылись.
– Ну вот. – Барнетт встал. – Теперь надо срочно взлетать. Эйджи, ступайте прямо к пульту. Я подсоединю аккумуляторы, а Виктор задраит люк. Вперед!
Кален открыл запасной резервуар, и корабль заполнился свежим благоухающим желтоватым дымом. Несколько минут Кален с наслаждением дышал.
Затем он отобрал три самых крупных керловых ореха и подождал, пока щелкун их раздавит.
Насытившись, Кален почувствовал себя гораздо лучше. Он позволил переодевателю снять задубевшую наружную оболочку. Лезвие аккуратно разрезало два верхних слоя, остановившись перед нежной живой кожицей.
Кален решил, что рассудок инопланетян помрачился. Как же иначе объяснить, что они вернулись и возвратили ему корабль?
Нужно обязательно сообщить их властям координаты этой планеты, чтоб их забрали отсюда и вылечили.
Кален был счастлив. Он не преступил законов мабогийской этики. А ведь мог бы оставить в чужом корабле тетнитовую бомбу, вывести из строя двигатели.
Но он ничего такого не сделал.
Он только сконструировал несколько бесхитростных устройств для поддержания собственной жизни.
Кален проверил приборы – все было в идеальном состоянии. Тогда он включил аккумуляторы и стал ждать, пока отсек наполнится антигравитационной жидкостью.
Виктор первым достиг люка, бросился внутрь, но тут же отлетел назад.
– Что случилось? – спросил подоспевший Барнетт.
– Меня что-то ударило.
Они осторожно заглянули внутрь.
Хитроумно переплетенные провода тянулись от аккумуляторов к стенам. Дотронься Виктор до корпуса корабля, он был бы тотчас убит мощным электрическим разрядом.
Они замкнули смертоносную систему и вошли.
Внутри корабля царил хаос. Пол был загроможден беспорядочно разбросанными предметами. В углу валялся согнутый вдвое стальной прут. В довершение разгрома пролитая в нескольких местах кислота насквозь проела обветшавший корпус «Индевера».
В хвостовом отсеке их подстерегала новая ловушка. Тяжелая дверь была с дьявольским коварством подсоединена к небольшому стартеру. Одно неосторожное движение, и от человека, попытавшегося войти, осталось бы мокрое место.
Были и другие устройства, назначение которых никто из астронавтов разгадать не мог.
– Мы в силах все это исправить? – спросил Барнетт.
Эйджи пожал плечами:
– Почти все наши инструменты остались на «Индевере-2». За год мы, вероятно, сумеем кое-что подлатать, но я не гарантирую, что корпус выдержит.
Они вышли наружу. «Индевер-2» взмыл в небо.
– Вот мерзавец! – в сердцах выругался Барнетт, глядя на изъеденный кислотой корпус своего корабля.
– Трудно предугадать, на что способен инопланетянин, – философски рассудил Эйджи.
– Хороший инопланетянин – мертвый инопланетянин, – произнес Виктор.
«Индевер-1» был теперь столь же загадочным и опасным, как «Индевер-2».
А «Индевер-2» улетел.
