Другие же нашли себе жертв. Ими стали удирающие пикты! Молния неслась вдогон убегающим воинам, разливая вокруг потоки магического света. Пикты спотыкались, падали, корчились в страшных конвульсиях, будто их душили невидимые удавки. Из глоток несчастных вырывались нечеловеческие вопли, которые достигали ушей Скиры, на какое-то время заглушая треск разрядов. Казалось, в пиктах вспыхивало пламя, зарожденное внутри их утробы той яростью и свирепостью, которая в них кипела. Затем молнии исчезли. Остался лишь дым, расползающийся по земле. Дым и обугленные трупы, разбросанные по склону холма.
Наконец Скира нашла подходящее заклинание. Если ей удастся мысленно выйти за пределы тела и если пикты не ворвутся в ее палатку...
Вот. Получилось. Мысль Скиры протянулась сквозь мили и коснулась кристалла Траза. Она мысленно взяла кристалл, делая это с предельной осторожностью. Это было такой же трудной работой, как взять яд у змеи (змеиный яд был необходим для некоторых заклятий, как правило, Черной магии, запрещенной повсюду, кроме Стигии).
Дочь колдуна сейчас так сосредоточилась на кристалле, что не заметила темной фигуры, появившейся у входа в пещеру за спиной у статуи.
Конан повел свой отряд вниз по склону в молчании, хотя голубые молнии, исторгаемые статуей, разрывали ночную тьму куда чаще, чем ему бы хотелось. Пока что, на свое счастье, они никого не встретили. Оставалось только надеяться. что все увеличивающаяся активность статуи отвлечет внимание пиктов, но вместе с тем не обратит дикарей в паническое бегство.
Этого Конан и боялся. Кроме того, опасался он также измены со стороны Лизениуса. У киммерийца слишком мало людей, чтобы броситься в погоню за Скирой и ее хаканами через ночной лес. И без того воинам бамула пришлось бы разделиться на отряд, спасающий Скиру, и вспомогательный отряд, которому надлежит охранять Лизениуса от пиктов и заодно приглядывать за колдуном, ибо Конан не был уверен, что тот не совершит какой-нибудь каверзы, окажись у него такая возможность.
Бамула уже научились ходить по каменистым склонам так же бесшумно, как и по своим родным джунглям. Ни кашля, ни каких-либо иных звуков не доносилось от чернокожих воинов, крадущихся по склону. Лишь изредка камешек выкатывался из-под ноги кого-нибудь из бамула. Впрочем, бамульские воины могли двигаться более шумно и все равно оставаться незамеченными за грохотом волшебной статуи и криками пиктов.
За пределами смертельного круга, созданного статуей, снова навалилась темнота, и к Конану вернулось его ночное зрение. И киммериец сразу заметил одинокую фигуру, стоящую возле дерева, а за фигурой - тени, силуэты которых не были похожи на человеческие. Был ли это обман зрения или действовала какая-то магия? Здесь нельзя быть уверенным ни в чем.
Впрочем, начинать надо было с фигуры того, кто стоял под деревом. По крайней мере, внешне он напоминал человека. Судя по головному убору, это был к тому же и вождь. Обстоятельства складывались как нельзя лучше. Появлялась реальная возможность убить вождя пиктов, обезглавив отряд дикарей, и так уже находящийся почти в состоянии паники из-за действия Черной магии.
Знаками и шепотом Конан приказал бамула следовать за ним. Местность, куда он направился, давала больше возможностей для укрытия, так что можно было подобраться почти вплотную к стоящему вождю.
К несчастью, это же укрытие выбрали для себя и пикты. И было их там немало. Конан внезапно обнаружил, что находится на расстоянии вытянутой руки от скорчившегося дикаря. Киммериец отпрянул. Рука его непроизвольно зацепила какой-то сучок. Как раз в это мгновение наступила внезапная тишина. Треск сломанного сучка долетел до ушей пикта.
Дикарь вскочил на ноги. Киммериец сделал то же самое. Кинжал Конана описал смертоносную дугу, завершив полет в груди дикаря. Брызнула кровь. Пикт беззвучно упал. Но на беду, рядом с пиктом находился его сотоварищ. Этот вскакивать не стал, а только заорал во всю глотку, пока бамульское копье не успокоило его навеки.
Мгновенно весь склон ожил. Повсюду возникли пикты, будто грибы после дождя. Каждый из них обладал хитростью и военным опытом и был вооружен до зубов всем возможным оружием, какое только можно себе представить. И все они находились между Конаном и пиктским вождем, что стоял у дерева.
Киммерийский боевой клич остановил кое-кого из пиктов на мгновение. Но Конану и этого было достаточно. Он оценил самое уязвимое место в их линии. Туда он и бросился. Меч и кинжал отсвечивали колдовской голубизной - статуя продолжала метать молнии. За Конаном помчались с обеих сторон верные бамула, оглашая ночь боевыми кличами и орудуя обагренными кровью противника копьями с силой и яростью безумцев.
Похоже, неистовая атака Конана и его отряда сильно поубавила у пиктов мужества. Двоих противников Конан поверг оземь, столкнувшись с ними на бегу. Перепрыгнув через поверженных дикарей, Конан ударил кинжалом налево, а мечом рубанул направо, где как раз, на свою беду, возникли из темноты два пикта.
Кинжал вонзился меж ребер. Меч отсек занесенную руку и снес верхушку черепа. Пикт с отрубленной рукой умер через несколько секунд, когда подбежавшая Вуона размозжила ему череп пиктской боевой дубиной.
- Что ты здесь делаешь? - рявкнул на нее Конан.
- Вряд ли мне удастся когда-либо еще побыть воином.
- Впрочем, как и кем-либо другим, если мы с тобой будем тут стоять и трепать языками, когда на нас, того и гляди, навалятся пикты, - пробормотал Конан.
Похоже, на женщину его слова не произвели никакого впечатления. Мгновение спустя несколько пиктских воинов набросились на них обоих, и стало уже не до разговоров.
Один бамула упал. Насколько Конан мог судить, взглянув на раны, вряд ли ему удастся когда-либо подняться. Но вокруг него мертвыми лежали четыре сраженных пикта. А пятый уползал, бессильно волоча за собой ногу. Меч киммерийца навсегда исцелил его от увечья.
Теперь между Конаном и вождем пиктов никого не было. Тот и другой поняли это одновременно. Вождь повернулся. И вовремя. Конан уже приготовился не только убить вождя, но убить позорно, обесславив раз и навсегда в глазах воинов-пиктов, нанеся неглубокую рану пониже спины.
В последний момент вождю удалось увернуться и сделать выпад в сторону Конана коротким гандерским мечом. Киммерийцу понадобилась вся его ловкость, чтобы избежать смертельного удара. В следующее мгновение Конан уже вплотную подобрался к пиктскому вождю.
Кулак Конана с зажатым мечом врезался в лицо вождя. Оружие утяжелило удар, будто кастет. Голова пикта дернулась назад. Вождь снова попытался провести атаку. Киммериец почувствовал, как вражеский клинок вскользь полоснул по ребрам. И в этот момент пиктский вождь занес меч для нового выпада.
