Вернувшись домой, я позвонил К.К.Платонову, объяснил ситуацию. Константин Константинович проявил заинтересованность. Меня это не удивило: я знал, кому звоню. К.К.Платонов (сын известного гипнолога К.И.Платонова, с которым я переписывался лет 35 тому назад), первый тогда доктор и медицинских, и психологических наук, всегда живо интересовался парапсихологическими феноменами. Он обещал подумать и на следующий день сообщил, что говорил с одним генералом МВД и что его люди будут в той Измайловской квартире во вторник, 14 декабря, около шести часов вечера. Я позвонил в Измайлово, пообещав быть там в то же время.
В назначенный срок мы подошли к дому. Нас было шестеро — вместе со мной приехали сотрудники одного из московских НИИ. Им я также сказал, что ожидаются представители МВД. Мы намеревались по предварительной договорённости с хозяйкой установить в квартире регистрирующую аппаратуру. Решили не идти все сразу, на разведку пошли я и мой коллега В.И.Морозов. Позвонили. Открылась дверь, в прихожей — несколько сурового вида незнакомых нам мужчин. «Это от генерала МВД», — подумалось мне. Нас жестом пригласили войти. Один из мужчин тут же занял место у входной двери, сзади нас с Виктором Ивановичем. Это мне почему-то не понравилось…
И вдруг — мне показалось, что это был старший из них — высокий сухощавый мужчина обрушил на нас град вопросов: «Кто такие? Зачем пришли? Ваши документы!» Мы опешили, но пока ещё не понимали, чем прогневили этих, как мы думали, представителей нашего генерала. Видимо, пришло время мне за что-то отвечать. Я знал, что милиция шутить не любит.
Я и Виктор Иванович сразу же чистосердечно признались, зачем пришли. Виктор Иванович столь же чистосердечно пояснил; кто он и откуда, назвал свою фамилию и предъявил паспорт. Он ничего не опасался, так как не чувствовал за собой никакой вины. Я — тоже, но не был уверен, что об этом известно задержавшим нас людям…
Поэтому я рискнул схитрить — авось пронесёт! — и назвался вымышленной фамилией. Затем, невольно приложив руку к пиджаку в том самом месте, где о паспорт гулко колотилось моё испуганное сердце, невнятно промямлил, что документы оставил дома. Почему-то мне поверили на слово. Это второй раз вызвало у меня подозрение: тут что-то не то, милиция обычно в подобных случаях не верит на слово.
Немного оправившись, мы с Виктором Ивановичем перешли в наступление: спросили, кто имел честь нас арестовать. «Какой арест!?» — протестующе воскликнул допрашивавший нас мужчина и пояснил, что в последние дни в квартире стало бывать слишком много любопытных, что серьёзно осложняет жизнь семьи. Они же тут для того, чтобы ограничить поток посетителей. Я подумал, что это, конечно, хорошо, но совсем не то, что мне обещал К.К.Платонов. Тогда я набрался наглости и, вобрав в грудь побольше воздуха, спросил, кто они и откуда. «Виктор Трофимович Исаков из секции биоэнергетики общества Попова, — вежливо представился мне дотоле сурово допрашивавший нас мужчина, — а это — мои товарищи по секции». Мною овладел неудержимый смех. Надо же так опростоволоситься! Вот что значит установка на ожидание: я был уверен, что встречу в квартире обещанных мне представителей МВД…
Пришлось признаться в причине своей невольной хитрости. Я сообщил, кто я и откуда, назвал фамилию и даже пытался показать паспорт. Виктор Трофимович протестующе замахал рукой: «Игорь Владимирович, не надо, я вас помню, просто не узнал в этой обстановке, да вы ещё назвали другую фамилию». Я ответил, что тоже знаю Виктора Трофимовича, просто со страху не узнал его. И мы облегчённо рассмеялись.
Эта комичная встреча положила начало нашей дружбе. Но, как показало дальнейшее, я не был застрахован от повторения подобных ситуаций. Такое же случилось со мной четыре года спустя. Правда, тут я сам невольно сыграл роль Виктора Трофимовича: пытался не впустить в полтергейстную квартиру, не узнав, известного детского психолога И.Б.Чарковского. Но, к счастью, тогда всё тоже обошлось лишь коротким недоразумением.
Так что за электронарушения были в этом измайловско-коммунарском полтергейсте? Прежде всего — необъяснимые срабатывания электрического звонка. Одна из бабушек, часто бывавшая в квартире во время отсутствия её хозяйки, охарактеризовала эти звонки как «пустые» и «плохие» — они были длинные и какие-то прерывистые, дребезжащие. Далее, в обеих квартирах — как в Измайлове, так и в «Коммунарке», по нескольку раз гас, а однажды сам собой включился свет. В двух случаях включение и выключение света совпали с видимым движением выключателя. Свет гас или зажигался не во всей квартире, только в одной из её комнат. 12 декабря 1982 года во время магнитофонной записи в Измайлове беседы А.С.Кузовкина с семьёй лампа комнатного освещения на одну-две секундм засветила значительно ярче, потом вновь загорелась обычным накалом. Одновременно в магнитофонной записи проявился сильный фон с частотой 50 герц. Ни до, ни после этого случая в том магнитофоне подобный фон не возникал.
А поутру проснулся голым…
Теперь остановимся только на электропроявлениях в нескольких других случаях полтергейста.
Енакиевский полтергейст 1986–1987 годов (отдельная квартира со скрытой электропроводкой, второй этаж). Здесь также одним из первых проявлений феномена были электронарушения. Вот что о них писала газета «Известия»: «Начались неполадки с электричеством. То включались, то беспричинно выключались холодильник, телевизор, настольная лампа… Вызванный электрик, ясно, этой «электромистике» толкового объяснения дать не смог». И ещё в той же газете: «Повзрывались электролампочки во всей квартире — даже те, что не были ввёрнуты в патрон… с силой вылетали электрические пробки (до которых без стремянки не дотянуться)».
Анализ свидетельских показаний позволил нарисовать более полную картину электробезобразий, что начались в октябре 1986 года. Стали перегорать электропробки с плавкой вставкой. Часто выбивалась пробка-автомат. Квартира обесточивалась. Приходилось какое-то время жить при свечах. Иногда пробка самопроизвольно вывинчивалась из гнезда на 4–5 оборотов и падала на пол, рядом же падал и кожух от неё. Нередко уменьшался накал электролампы — как если бы в квартире резко увеличивалось электропотребление. Вслед за уменьшением накала перегорали лампы или выбивались пробки. Таких электронарушений было много десятков. Характерно, что во всех других квартирах этого дома подобных электроаномалий не было. Неоднократно приглашавшиеся специалисты причин электронеисправностей не нашли. Электросчётчик же работал без отклонений.
