— Чего вы от нас хотите?
— На данном этапе, только одного. Чтобы вы не попали в руки американцев или кого-то еще.
— Не волнуйтесь, не попадем.
— Отлично. Значит, одну головную боль сняли. Может, и вторую снимите?
— Смотря какую?
— Раз вы обладаете такими возможностями, может, просто встретимся и поговорим об этом?
— Зачем, мы ровным счетом ничего нового вам не сообщим. Никаких секретных сведений мы не знаем, а стать вашими подопытными кроликами, мы не желаем.
— Я понимаю, но ведь и бегать все время не самое приятное занятие. Может быть, нам просто есть смысл переговорить, и все решится без необходимости вас исследовать?
Снова наступила пауза, после которой Горин произнес, — мне надо посоветоваться с Анной Максимовной. Перезвоните мне через двадцать минут.
— Хорошо, я даю вам слово, что за это время вас никто не будет пытаться задержать. Можете не опасаться, — он положил телефонную трубку, посмотрел на майора и сурово произнес:
— Слышали? У вас двадцать минут в запасе, чтобы взять их.
— Но…
— Никаких но. Действовать быстро и четко. Задействовать спецподразделение. Возможно, на них подействует газовая атака. И учтите, вероятно, это наш единственный шанс их поймать, другого не будет.
— Есть, — и Зубов выскочил из кабинета выполнять распоряжение полковника.
Кабинет опустел, и Сомов закурив сигарету, глубоко затянулся. Глаза невольно скользнули взглядом на часы. Они показывали 10–45. Теперь все решали минуты. Успеет ли Зубов организовать захват Горина и Рылевой или они снова уйдут и теперь возможно навсегда. Сигарета медленно догорала, а стрелки часов словно застыли на месте.
Взгляд снова скользнул на часы. 10–56, телефон молчал.
— Только бы все получилось.
Сомов прошелся по кабинету, подошел к окну и приоткрыл его, почувствовав, как струя свежего воздуха ворвалась в прокуренный за время совещания кабинет. В этот момент раздался звонок. Полковник бегом бросился к столу и поднял трубку. Не спрашивая, он услышал бодрый голос Зубова:
— Все в порядке, товарищ полковник. Взяли. Ребята только что позвонили, через двадцать минут будут у нас.
— Слава богу, молодцы, — и почувствовав, что безумно устал за эти сутки, в изнеможении опустился в кресло.
Михаил очнулся, хотя в голове все плыло, а в глазах двоилось. Он попытался сосредоточиться, но не смог, и тут ему на помощь пришел Блой, голос которого он услышал:
— Как, немного пришел в себя?
— Стараюсь, но слабо получается. Где Анна? И вообще, что случилось?
— Они применили какой-то усыпляющий газ. Мы оказались не готовы что-то предпринять и в результате попали к ним.
— К кому?
— Не знаю, по всей видимости, это спецслужбы вашей страны. По крайней мере, так мне кажется.
— А где Анна, что с ней?
— Не знаю. Пока я не могу поймать хотя бы слабый сигнал её биополя. Видимо она далеко от нас или хорошо экранирована. К тому же, экстрасенсорное восприятие, а точнее биолокация, не столь ярко выражена в твоем организме.
— Понятно. Мы можем отсюда как-то выбраться?
— Пока нет.
— Почему?
— Я не могу понять почему.
Михаил снова попытался открыть веки и одновременно попробовал пошевелить рукой. Однако это ему не удалось. Он испытал сопротивление и когда, наконец, осмотрелся, то понял, что лежит на каком-то столе, к которому прочно привязаны руки, ноги, и туловище. Как он ни старался, усилия были тщетны. Он находился в каком-то коконе или цилиндре.
— Что это? — произнес Михаил.
— Похоже на какой-то прибор. По всей видимости, он каким-то образом влияет на тебя и не позволяет настроиться на создание защитного поля или чего-либо другого.
В этот момент в цилиндр въехал на штативе экран монитора и оказался прямо перед лицом Михаила. Вслед за этим появилось изображение, и из динамика раздался голос. Он сразу узнал говорившего. Это был полковник Сомов. Он хмуро смотрел на Михаила и ожидал, когда тот первый что-то скажет. Однако Горин молчал, и тогда полковник был вынужден заговорить первым:
— Удивлены? Верю, но ничего поделать не мог. Вы все равно не пришли бы к нам, а снова исчезли. Не так ли?
Михаил снова ничего не ответил. Все это время он вел разговор с Блоем.
— Как думаешь, какую позицию в разговоре мне с ним занять?
— Негодовать бесполезно, это очевидно. Но и просить о чем-то, тоже толку мало. Если они поместили нас сюда, значит, они о чем-то догадываются и всеми силами пытаются выяснить твои возможности. Но уверен, им вряд ли это удастся.
— Что именно?
— Узнать возможности твоего организма.
— Это хорошо или плохо?
— Конечно же, хорошо. Чем меньше они знают, тем больше шансов удрать при первом же удобном случае.
— Да, но и меньше шансов, что они выпустят нас отсюда, прежде чем не узнают от меня обо всем.
— Не лишено смысла. А может быть тогда, занять нейтральную позицию?
— Это как понять?
— Попытаться быть лояльным, но в то же время не говорить по существу ничего, что позволило бы им о чем-то догадаться.
— Пожалуй.
Михаил внимательно посмотрел на полковника и совершенно спокойным голосом, произнес:
Я понимаю, что у вас были причины так поступить, хотя можно было и подождать, ведь я сказал, что перезвоню. Видимо указание сверху не всегда совпадает с вашими собственными желаниями, поэтому что обсуждать, раз мой арест есть свершившийся факт. Не так ли? — и, не дав полковнику ответить, тут же спросил, — Меня лишь беспокоит один вопрос, Анна Максимовна жива, надеюсь, с ней все в порядке?
— Да, можете не волноваться, — сухо произнес Сомов, — Она в соседней комнате, правда еще не пришла в себя, поэтому мы начнем беседу с вами, не возражаете?
— А в кабинете никак нельзя?
— Если бы я был уверен, что вы не сбежите, я готов был бы разговаривать с вами где угодно, хоть у вас на квартире.
— Но вы сами не дали мне возможности вас пригласить.
— При обыске, у вас ничего не нашли. Возможно устройство инопланетян, с помощью которого вы уничтожили три автомобиля и затем таинственным образом исчезли из квартиры Рылевой, вы спрятали. Поэтому вопрос, который нас интересует, и который решил бы все ваши проблемы, это где он находится?
— Блой, вы слышали? Они интересуются каким-то прибором.
— Теперь все понятно. Они считают, что вы скрываете что-то инопланетное. За ним они, собственно говоря, и охотятся. Думаю, стоит попытаться на этом сыграть, и постараться как-то выйти из поля действия устройства, в которое нас поместили.
— Оно оказывает какое-то воздействие?
