– Да, жена. Любимая. А у меня друг есть, прекрасный парень. Дездемона – его самое любимое имя. Этот парень хороший знакомый самой Святой Анастасии. Он бывший летчик. Его Маэстро зовут. Идет?
– Летчик? Знакомый самой Анастасии? Маэстро? Идет!!!
– Ну вот и ладушки… Слушай, Дездемона, тут такое дело… Не в службу, а в дружбу. Я хотел жене и дочке подарок сделать. Несколько брилиантиков. Ты случайно не в курсе, тут нигде ничего такого не валяется?
– В курсе. Валяется.
– Покажешь? Да?
– Да.
Через пятнадцать минут я выходил из подвалов морской крепости. Во внутреннем кармане моей куртки лежала гладкая золотая шкатулочка, величиною в две пачки сигарет. Она была целиком набита бриллиантами размером с крупную горошину.
– Где вас черти носили, господин Бонифаций? – удивленно спросил людоед Арнольд. – Мы уже начали волноваться, не случилось ли с вами чего дурного…
– Бродил по крепости, заглянул в катакомбы. Немножко поплутал, но вышел к свету.
– А что вас так заинтересовало в этих подвалах?
– Думал найти парочку драгоценных каменьев.
– И как, успешно?
– Увы, ваше высочество, увы…
– Не переживайте. Если в Великом Новгороде все пройдет по плану, я вас награжу по-царски.
Я поклонился:
– Приложу все силы, ваше высочество!
– Я верю вам, – ответил каннибал. – Надо поскорее выбираться из этой крепости. Она и вправду проклята.
– В смысле?
– Погиб наш юнга. Поскользнулся возле какой-то расщелины, в этих самых подвалах. Недалеко отсюда. Я, Вильгельм и наш судовой врач Нортон оказались свидетелями несчастья.
– Тело вытащили?
– Нет никакой возможности. Там жуткая глубина, крайне ненадежные стены…
– Да, жаль паренька, смышленый был.
– И не говорите, Бонифаций. Капитан Купер и так не в себе. А тут еще и это… Кстати, вы слышали последние новости из Великого Новгорода?
– Откуда?
– Да, действительно. Наши славные гвардейцы ликвидировали Фон-Ли.
– Да, это хорошая новость…
– К сожалению, при штурме Спецшколы погиб Рыка, заместитель Фишера.
– Неужели? Но какого черта он полез на передовую?
– Там был сущий ад, Бонифаций, – пожаловался людоед. – Эти мерзкие выкормыши дрались, как стая диких крысят. Фон-Ли дал автоматы даже семилетним детям, представляете? Одиннадцатилетние девочки стреляли из пулеметов. А когда заканчивались патроны, они бросали гранаты. Последней гранатой они подрывали себя вместе с подошедшими к ним солдатами. У гвардейцев более тысячи погибших.
– Ужас, ваше высочество…
– И не говорите! – воскликнул зверочеловек. – Когда стали зачищать подвал, туда вошел Рыка со взводом спецназа. Внезапно отключился свет – и началось невообразимое. Какой-то инвалид, слепой, без руки, успел перед смертью перерезать горло десятерым. Как позже выяснилось, этого прыткого инвалида звали Цезарь. Он был у воспитанников Фон-Ли кем-то вроде старосты.
– А как погиб сам Фон-Ли?
– Случайно. Ему чудом удалось пройти через все наши кордоны. Но солдаты обратили внимание на убегающего старика. Окликнули. Старик побежал еще быстрее. Один из гвардейцев выстрелил ему в спину. Попал точно в сердце. Труп опознали журналисты и бывший директор Спецшколы.
– Удачный выстрел.
– Да, я приказал Отто Фишеру представить этого гвардейца к награде.
– Из воспитанников кто-то уцелел?
– Никто. Я же говорю, они были невменяемы. Но есть и хорошие новости.
– Правда?
– На нашу сторону перешла морская пехота. Эти парни сейчас несут охрану казематов царского дворца и еще нескольких объектов.
– Это действительно здорово. Победа не за горами, ваше высочество.
– Да, наверное. Вертолеты будут через три часа. Потом мы пересядем на самолет и скоро будем дома.
– Замечательно!
– И еще. Сразу по прибытии вы должны выступить в прямом эфире. Из дворца. Вся необходимая аппаратура уже там. Ждут лишь вас.
– Но я не готов… Потом, в таком виде…
– Выверенный текст будет у вас перед глазами. Вы просто зачитаете его в телекамеру. А вид у вас, я считаю, самый подходящий. Настоящий герой, только что прибывший с поля битвы. А чтобы вы не волновались, я буду рядом.
– Как скажете…
– Да, Бонифаций, сам Отто Фишер сюда не прилетит, он должен лично контролировать обстановку на месте. Но он радировал, что вы можете точно показать место посадки вертолетов.
– Каким образом?
– Отто часто рассказывал вам о штурме крепости. Это какая-то проплешина в километре от стен. То самое место, куда они прыгали на парашютах. Вы представляете, где это?
– В общем, да. Думаю, что сумею найти. Это примерно в двух километрах от вон тех ворот… А сколько будет вертолетов?
– Девять.
– Понятно, ваше высочество.
– Возьмите трех любых матросов, рацию, сигнальные дымы и направляйтесь туда. О личных вещах не беспокойтесь, матросы их уже собрали в сумку. Ее вам принесут прямо к вертолетам.
– Есть!
Чтобы получше сориентироваться, я вскарабкался на крепостную стену. Проплешину разглядел сразу. Она за эти годы, конечно, малость заросла. Но для девяти вертолетов пространства было довольно.
На месте мы очутились примерно через час. Отправив матроса в крепость, дабы он проводил сюда остальных, я решил передохнуть и растянулся на траве.
Закурил. Вечерело. Солнце клонилось к закату… Но странное чувство не давало мне покоя. Будто что-то потерял, но не могу понять, что именно. Потрогал коробочку с бриллиантами. На месте. Других ценных пожитков в моем багаже не водилось. В чем же дело?
Перевернувшись на живот, я вдруг представил себя десантником, штурмующим морскую крепость…
И тут же понял, что не давало мне покоя. Заходящее солнце! Оно почему-то было не на западе, как положено, а на востоке! Оно било мне в глаза! Крепостные стены напрочь растворялись в золотисто-красных лучах. А ведь Отто Фишер как-то раз специально сделал упор на том, что яркое солнце заката поддерживало его в бою. И в мою память это почему-то прочно впечаталось. Я как-то на досуге даже рисовал план штурма этой крепости. Бухта – на востоке, десантники – на западе. Потому-то я и заблудился с компасом в катакомбах! Я подсознательно шел не к выходу, на запад, а вглубь, на восток.
И тут до меня дошло. С мирозданием все нормально. Стороны света на месте. Просто старый козел Отто однажды перевозбудился и машинально вспомнил детали своего боя на стороне пиратов. Он стрелял со стен крепости по десантникам!
Любопытно, что о закате Фишер говорил лишь один раз. В других устных мемуарах на ту же тему солнечный фактор вообще не фигурировал. На поминках Фишер, по крайней мере, об этом точно не заикался.
