Этот-то, другой, он у всех на виду был, дня не пройдет, чтобы он в майбахе своем по улице не проехал. Майбах у него такой, черный, блестящий, А-Хэ – три шестерочки – эр. С намеком, значит. В магазин выберется или еще куда, всем кивает, всем кланяется, кому и руку пожмет, день добрый, день добрый, как ваши дела?
А этот-то…
Не чета другому…
Снова открываю дверь, смотрю на площадку… а вдруг?
Когда я его видел… много когда видел, вот так, вышел из дома, он мне навстречу – с пустым ведром, я еще пытался пошутить как-то, вот вы – и с ведром, вот это к счастью, или наоборот. А он раз – и из ведра воду выплескивает, и появилась лужа на улице, раз – другую лужу…
Тут-то я сообразил, что ночью гроза была, а луж нет… и без него не появятся.
Когда я его видел? Много раз когда видел, все, помню, хотел набраться смелости, пригласить, вот так, в гости, из книг знаю, он любит, когда его приглашают, может, в какой дом и стучится, на ночлег просится… Так и не собрался, все стеснялся чего-то, ну кто я и кто он, да и дома у меня как на том свете после торнадо, да и человек я тот еще, сегодня одна женщина, завтра две, а уж какие на работе махинации творим, про то лучше молчать…
Он-то тоже хорош… Ну к кому он ходил, вы мне скажите? Видел я пару раз, иду по проспекту, ба, нате вам, сидит в ресторане, джинсы драные, кроссовки драные, космы до плеч, и с этим обедает… ну, он еще в мэры выбиться хотел… Вот, мэр этот недоделанный, видите ли, его на обед приглашает, чуть ли не в рот заглядывает, потом смотрю, графинчик с водой несет, может, фокус нам покажете, как вы это… И вот уже бордо по бокалам разливают из графинчика…
Да что мэр этот недоделанный… Он же и к таким ходил, которые вообще его не узнавали, вот так к какой-нибудь старушенции завалится, она перед иконами своими молится, свят-свят, а ему хоть бы обед нормальный предложила, а то хлеба даст, и будет с тебя, попрошайка… Или к таким придет, которым вообще до него дела нет, за ужином сидят, про зарплату, про коммуналку, про пенсии, про ипотеку, про сессию, про ЕГЭ, а на этого плевать, – курочку будете? Давайте положу вам, с салатиком…
И что обидно-то… к таким он ходил, а мимо меня пройдет, даже не кивнет…
То ли дело этот, другой, он-то и к депутатам ходил, и к мэрам, и к царям, и в телевизоре каждый день его рожу видели, да и простым народом он не брезговал. Бывает, подойдет к нему кто, денег взаймы попросит, просто так, по-людски, так он пачку зеленых отстегнет, еще и улыбается, возвращать не надо… и снова в свой майбах сядет, и братки его с ним, уж не знаю, что за братки, то ли люди, то ли такие, как он…
Выглядываю на лестницу.
Никого.
Когда я его видел? Да много раз видел, вот хотел же хоть записывать, когда, где, хоть дневник вести, да какое там, мы же все хотим, только ничего не делаем…
Ну да, видел его в оружейном магазине. Я чуть в осадок не выпал, он – и в оружейном магазине, уж никак его с ружьем не представлял, что вот так, в лесу, какого-нибудь волка стреляет… А он перебирает, винтовочки, кольты, вальтеры, смущенный такой, видно, что в первый раз, ну в его-то времена всего этого не было… Уж что он там себе купил, не припомню, я-то в пушках тоже как свинья в апельсинах, я в этот охотничий за удочками пришел…
Когда это было… ну да, в декабре, тогда еще все конца света ждали, по Майя, по Цельсию, не знаю там по чему… Последнюю битву богов… какие-то там звезды сверхновые вспыхивали, еще что-то…
А потом через неделю его увидел… да лучше бы не видел, вот так, из окна, смотрю, вроде пьяный какой-то лежит, смотрю – он. Лицо кровью залито, видно, крепко ему досталось. Нет, не избили, тут другое, вижу, плечо зажимает, оттуда кровь фонтаном… И девки какие-то идут, видно, под хмельком, еще горланят на всю улицу, Ветер с мо-оря дууул, ветер с мо-ря ду-у-ул… Его увидели, и к нему, тебя чего, мужик, избили, да…. Вижу, подбирают его, уводят, даже и не просекли, кого уводят…
Обидно так стало… а как не обидно, я же вот-вот уже к нему бы бросился, туда, вниз, на помощь, и нате вам, он не ко мне, он к этим девкам ушел… которые даже и не узнали…
Мерзко так… Я же целый месяц думал, чем его на день рождения порадовать, в календаре пометил, седьмого числа у него денюха, все при всем… Думал, может, курточку ему какую, да я откуда его размер знаю, видно, что щупленький, а вдруг ошибусь… Кое-как собрал, коньячок, конфеты, икорки там, стал его искать…
А его хрен найдешь… говорю же, нарочно искать будешь, чер… ох, простите.
И что думаете? Вот так иду по бульвару, еще смотрю на какого-то бомжару на скамейке, не он ли, а тут нате вам… Сидит он, в ресторане, ну у нас на площади этот, Метрополь, вокруг олигархье, ворье, жулье, депутаты, мэры, какой-то там поп-звездун на сцене зажигает… Меня и охрана туда не пустила…
Мне аж тошно стало. Не видит он, что ли, с кем сидит?
Нет, тогда-то я еще на него не в обиде был, просто… шок какой-то. А вот когда мне пятнадцатого позвонили, так и так, мать ваша умерла, тут прямо оборвалось в душе что-то. Я как больной по городу метался, его искал, во всех кабаках, во всех притонах, уже до того дошел, людей спрашивать стал… не видели ли вы его… Люди на меня как на психа смотрели, да я сам на себя как на психа смотрел…
Вот так три дня мотался, знаю же, по книжкам знаю, три дня еще можно умершего… а потом… суп с котом…
Уже после похорон домой иду, нате вам – он навстречу, из машины из какой-то выходит, с кем-то прощается, ну все, парни, пока… У меня так и оборвалось все внутри, где ж ты был, думаю… уж много чего нехорошего подумал… он даже не обернулся, а ведь готов спорить, он мысли читает…
Когда я его видел… да сейчас уже и не вспоминается ничего… как будто он не из города ушел, а из памяти из нашей. Да, видел… как-то ночь не спал, к окну подошел, смотрю, идет кто-то по крыше… он. Легонько так с крыши на крышу прыгает, на цыпочки привстанет, звезду на небо повесит… раз, два, три… Потом в мешке порылся, облако достал. Видно, что спешил, у Большой Медведицы ручку ковша не туда загнул, я уж хотел ему из окна крикнуть… да он сам спохватился, подправил. Хорош бы я был, если бы среди ночи из окна закричал… лишнюю работу неотложке бы сделал…
Снова выглядываю на лестницу, даже спускаюсь на этаж ниже.
Никого.
Что греха таить, хотел я сказать ему… про мать-то… да и про все. Так вот всю жизнь его ждешь, да что всю жизнь, мы сколько поколений, сколько веков его ждали, и ни хрена… Кому до него дела нет, к тем и хаживает, и блинчики с икрой ест, и воду в вино… А мне хоть бы разок кивнул…
Нет, кивнул он мне… когда в охотничьем снова встретились… все для охоты, рыбалки, средства самообороны… Он как раз выходил, то ли ружьишко с собой тащил, то ли что, ну, опять на охоту собрался, и компания какая-то его у входа ждала, парни, девчонки… он и кивнул мне, айда с нами…
