Хьюлитт курсировал по знакомой палате зигзагами. Но вот одного он понять не мог – те или не те тралтаны, кельгиане и мельфиане теперь тут лежат. Большей частью пациенты с радостью болтали с ним, некоторые, видимо, находились под действием сильных успокоительных лекарств, другие просто не желали обращать на Хьюлитта внимания, а один пациент получал процедуру. Но у Хьюлитта была полная возможность смотреть на пациентов и сотрудников, имея при этом вполне достаточно времени для того, чтобы определить, не был ли кто-нибудь из них в прошлом носителем целительного вируса. Последними из тех, кого он обошел, оказались тралтан и дутанин, резавшиеся в скремман за столиком для амбулаторных больных. К тому времени, когда Хьюлитт с ними заговорил, он убедился в том, что их тоже следует исключить из перечня потенциальных вирусоносителей.
– Хоррантор! Бовэб! – обрадовался Хьюлитт. – Как себя чувствуете?
– А, да это, кажется, пациент Хьюлитт! – воскликнул тралтан. – Спасибо, моя нога заживает, а Бовэб чувствует себя превосходно – и физически, и морально. Ему сегодня везет в этой треклятой игре. Рад видеть тебя вновь. Расскажи, как у тебя дела. Удалось докторам выяснить, что с тобой?
– Да, – честно ответил Хьюлитт и, старательно подбирая слова, уточнил: – Я больше ни на что не жалуюсь и чувствую себя очень хорошо. Но заболевание у меня было необычное – так мне сказали, – и меня попросили немного задержаться и помочь врачам разгадать еще кое-какие загадки. Я не смог им отказать.
– Значит, теперь ты стал лабораторным материалом, – участливо проговорил Бовэб. – Не думаю, что это намного лучше. С тобой пока ничего ужасного не делали, надеюсь?
Хьюлитт рассмеялся:
– Нет. На самом деле ничего подобного не происходит. Меня поселили в комнате для сотрудников – она маленькая и раньше принадлежала двум нидианам. Мне разрешают свободно ходить по госпиталю в сопровождении падре – он присматривает за тем, чтобы я ни на кого не налетел и чтобы меня никто не растоптал. А меня просили только разговаривать с пациентами, задавать им кое-какие вопросы.
– Ты всегда был странным пациентом, – заключил Бовэб. – Но еще более странно то, как ты выздоровел.
– А если серьезно, – вступил в разговор Хоррантор, – то если тебе нужно разговаривать с пациентами и отвечать на их вопросы, значит, вероятно, они могут тебе что-то выболтать, не догадываясь о том, что ты выполняешь некое задание? Если это так, то не ответишь ли на один вопрос?
Хьюлитту показалось, что тут кроется нечто более серьезное, нежели обычный интерес пациента к больничным сплетням. Пришло время действовать, но действовать осторожно.
– Если сумею, – отозвался он.
– Хоррантор жутко хитрый, – пояснил Бовэб, снова подключившись к разговору. – Ну, и воображение у него тоже нешуточное. Вот поэтому он меня все время обыгрывает в скремман. Мы тут подслушали кое-какие разговоры медсестер. Они, когда поняли, что мы их слышим, сразу замолчали. Может, это просто болтовня, а может, мы чего-то недопоняли из-за того, что не дослушали до конца, а может, это и не болтовня вовсе. Но мы все-таки очень волнуемся.
– Сплетни все любят, – заметил Хьюлитт, – но сильно переживать из-за них не стоит. Так какой у вас вопрос?
Хоррантон с Бовэбом переглянулись. Дутанин сказал:
– Еще десять дней назад Старшая сестра говорила, что меня должны выписать для долечивания в больнице на родине. Тут, в Главном Госпитале Сектора, не принято держать больных, которые больше не нуждаются в здешнем лечении. А вчера я спросил у Летвичи, почему меня все еще не выписали, и она мне ответила, что пока нет подходящего корабля, который мог бы доставить меня домой, а что вообще-то со мной все в порядке и волноваться мне нечего.
А в это время, – продолжал Бовэб, – Старший врач Медалонт занимался с практикантами у кровати Хоррантора. Он им говорил, что пациент уже вполне здоров и его можно безотлагательно выписать. И это должно было произойти через несколько дней, поскольку большинство кораблей, прибывающих в госпиталь – их бывает четыре-пять в неделю, – укомплектовано теплокровными кислорододышащими экипажами. По закону Федерации таким кораблям позволено перевозить пассажиров – если и пассажиры, и члены экипажа имеют сходный классификационный код. Тралта и Дута находятся на пути следования практически всех коммерческих кораблей. А Летвичи и Хоррантору сказала то же самое, что и мне: дескать, пока нет удобного рейса.
– Да, и не забудь про учебную тревогу, – напомнил дутанину Хоррантор.
– Не забуду, – заверил приятеля Бовэб. – Позавчера в палату явились двадцать здоровяков из Эксплуатационного отдела. Летвичи объявила, что проходит учебная эвакуация. Бригада эксплуатационников принялась отсоединять кровати самых тяжелых больных от стен, прикреплять к ним дополнительные баллоны с кислородом и антигравитационные устройства. Потом они повсюду расставили аварийные носилки, после чего всех нас вывезли из палаты и повезли по коридору до пятого люка, а потом снова привезли в палату. Летвичи засекла время, за которое эксплуатационники провели операцию, и сказала, что могли бы управиться и быстрее. Потом она извинилась перед нами за причиненные неудобства и посоветовала вернуться к прерванным занятиям и не волноваться. Уходя, эксплуатационники ворчали, прохаживаясь по поводу личных качеств нашей Старшей сестры и начальства, которое, по их мнению, слишком многого от них потребовало при проведении учебной тревоги, каковой в госпитале, оказывается, не проводили уже лет двадцать. Услышав такое, мы разволновались еще больше.
А вопрос у нас такой, – закончил Бовэб, – что от нас скрывают?
– Не знаю, – честно ответил Хьюлитт. На самом деле это была чистая правда, но он помнил о том, как на подлете к госпиталю на «Ргабвар» поступило распоряжение, согласно которому всем кораблям предписывалось задержаться около причалов, если на их борту не было тяжелобольных, нуждающихся в оказании срочной медицинской помощи. Тогда сослались на то, что у Эксплуатационного отдела какая-то техническая проблема, но уточнили, что ограничения по приему не относятся к кораблю-"неотложке".
Хьюлитт постарался, чтобы его голос звучал успокаивающе, хотя не был уверен, что это у него получается.
– Насчет эвакуации я никаких сплетен не слышал, но непременно постараюсь поспрашивать. А вам не показалось, что вы все-таки что-то перепутали или недопоняли? Время от времени во всех крупных учреждениях, не только в медицинских, проводят учебные эвакуации. Может быть, кто-то из здешнего начальства, вспомнив о том, что здесь такие учебные тревоги не проводились уже двадцать лет, решил, что надо как можно скорее такую тревогу провести, ну и, естественно, главные тяготы обрушились на плечи младшего персонала.
