Психи все как один нахохлились и принялись что-то бормотать. Снаружи вновь донеслись шипящие хлопки выстрелов из пневматического оружия.
– Отлично, вашу мать! Вперлись! – Полковник в сердцах бахнул прикладом по стенке. Потом он вдруг просветлел. Поправил каску и приказал: – Я знаю, кто мне поможет выбрать. Солдат, тащи-ка сюда многоуважаемого господина Герасимова.
Когда Фрунзик пролез в раскрывшуюся лепестками дверь корпуса, полковник даже не взглянул на него. Он внимательно наблюдал за реакцией умалишенных. Они привычно топтались, бились головами, бормотали, неподвижно сидели на корточках.
– Неужто нашли, товарищ Пимкин? – спросил Герасимов, стараясь рассмотреть людей в непривычной после дневного света полутьме.
И тут один из психов вздрогнул. Медленно убрал с глаз черные, криво подстриженные волосы и уставился на Фрунзика. Но уже через миг мужчина отвернулся и семенящей походкой направился в угол холла.
– Нашел, – кивнул полковник.
– Слава, расскажи, что произошло на Марсе? – в очередной раз повторил Фрунзик. – Куда исчезли остальные члены экспедиции? Макс Еремин, Володя Локтев, Саша Повх – помнишь? Они погибли?
Торик сидел на целлофановой подстилке, прислонившись спиной к стволу кедра и крепко обхватив колени руками. Не переставая глядеть в одну точку огромными неподвижными глазами, он произнес:
– Здесь плохо. Мне здесь не нравится. Я хочу к доктору Звонкову. Он хороший. Он большой и в очках.
– Ты помнишь меня? – терпеливо продолжил Фрунзик, усаживаясь перед ним на корточки. – Слава, ты ведь помнишь меня?
– Я помню. Ты Игорь, – охотно согласился Торик. – Хочу к доктору Звонкову. Он хороший. Большой и в очках. Или к доктору Дубровину. Он тоже хороший. Но маленький и без очков.
– Мы пойдем к хорошему доктору Звонкову сразу после того, как ты мне расскажешь, что случилось тогда, на Марсе. Ты же помнишь, как ты летал на Марс, правда?
Торик молча смотрел в никуда. Где-то на пределе слышимости басовито гудел шершень.
Герасимов поднялся и устало помял мочки ушей. Его глаза, и без того красные, теперь стали чуть ли не пурпурными от напряжения, белые волосы растрепались и слиплись от мороси. Он пытался вытянуть хоть что-то полезное из Торика уже на протяжении двух часов. Времени оставалось все меньше.
Забрав бывшего астронома из психушки, полковник приказал гнать на северо-восток по какой-то заброшенной дороге. Потом они свернули на просеку и остановились в километре от шоссе, на небольшой поляне, застланной мхом и усыпанной хвоей. Набросили на САБМушку маскировочную сеть, чтобы было труднее засечь со спутников.
Сержант Врочек принялся перевязывать рану, солдаты достали сухие пайки и перекусили, после чего начали подбирать кедровые шишки и лузгать ароматные орешки, а Фрунзик стал разговаривать с Ториком.
Сперва тот вообще ничего не говорил, лишь озирался и то и дело пытался уйти куда-то семенящими шажками. А потом уселся возле дерева и завел свою унылую песнь про «хорошего доктора Звонкова»…
Максим исподлобья наблюдал, как Фрунзик меряет шагами поляну. За два часа он уже протоптал в пружинистых блямбах мха целую тропинку.
Долгов не вмешивался, не лез с вопросами, понимая, что сейчас дорога каждая минута и на кону стоит не только сомнительная гипотеза, но и их жизни. А вопросов меж тем в голове у него крутилось много. Откуда бывший космонавт знает Фрунзика? Кто такой, черт подери, вообще этот Фрунзик? Почему полковник послушал его и согласился на такую авантюру?
– Полковник, – обратился наконец Герасимов к Пимкину. – Мы точно не сможем теперь найти этих чертовых докторов? Звонкова или Дубровина. Возможно, Слава при одном из них почувствует себя спокойнее и что-то расскажет.
– Где ты теперь их найдешь, этих докторов… – Полковник был чернее тучи. – Да и ничего он тебе не расскажет. Уже четыре года прошло! Представь, сколько раз его «кололи»! И не такие дилетанты, как мы с тобой, а профи, которые из самого Мефистофеля бы душу, мать его так, вытрясли!
– Он должен что-то помнить, – упрямо буркнул Фрунзик. – Не бывает полной амнезии. Всегда можно открыть шкатулочку с потерянными в памяти вещичками. Нужно только подобрать ключик.
– Ключик-хуючик, – вздохнул полковник. – Неужели ты думаешь, Зевс оставил бы его в живых, если б хоть на йоту сомневался?
– Вдруг это все-таки игра? – неожиданно сказал Юрка Егоров. – Вдруг нам специально оставили мизерную лазейку? Помнишь, Макс, как Зевс говорил, что у нас пропадает воля к жизни? Вдруг это шанс? Шанс доказать, что…
– Юра, оставь свою философию потомкам, – прервал его Фрунзик. – Сейчас не время рассуждать. Сейчас нужен ключик… Слава, скажи, а ты помнишь, когда мы с тобой последний раз виделись?
Торик не ответил. Он продолжал неподвижно сидеть возле ствола и таращиться немигающим взглядом в пустоту.
– Да он просто издевается надо мной… Твою мать! Торик! – взорвался Герасимов. – Мы все из-за тебя своими шкурами рисковали! Мы из Москвы три тысячи километров накрутили, из них половину на лошадках! Пока ты сидел в своей тепленькой палате и жрал вкусные казенные харчи, вот эти двое мужиков и девчонка мерзли и голодали! А солдаты под пули свои бошки подставляли! Это все из-за тебя, понимаешь? Ты хотя бы это понимаешь, мудак?!
Торик впервые повернул голову и посмотрел на Фрунзика, брызжущего слюной.
– Это не из-за меня. Это из-за тебя, – тихо сказал он и снова уставился перед собой.
Все замолчали на добрую минуту. Даже солдаты перестали щелкать орешками. Лишь одинокий шершень продолжал печально гудеть вдалеке.
– Почему из-за меня? – выдавил наконец Фрунзик. Торик не отреагировал.
Герасимов сорвался с места, словно хотел убежать, и принялся с удвоенной энергией шагать по вытоптанной тропинке взад-вперед. Его красные глаза страшно сверкали в надвигающейся вечерней мгле.
– Я тебя открою, – пробормотал он. – Я найду к тебе ключик, дружок.
Резко остановился.
– Славка, дружище, не ты ли виноват в гибели остального экипажа? Может, ты поэтому не хочешь говорить? Так ты не бойся, здесь тебя никто не осудит!
Торик вновь промолчал.
– Знаешь, Слава, а ведь мы уверены, что боги пришли вместе с тобой, – вкрадчиво продолжил Фрунзик. – Мы знаем, что тебе известно, как спасти наш мир. А-а-а… Быть может, ты не в курсе? Быть может, ты не обратил внимания, что вокруг нет огня? А я тебе расскажу. Люди умирают от голода и холода. Еда стоит дорого, работы нет, энергии едва хватает, чтобы обеспечить больницы и школы, города стали автономными зонами, и без таможенного досмотра в них не попасть. Ближний Восток поливает нас химией, транспортное сообщение между материками практически парализовано, в странах «третьего мира» буйствуют пандемии смертельных болезней, и люди там гибнут миллионами, Китай вот-вот забросает всех ядерными боеголовками… А боги беспечно веселятся и сыто рыгают. Им нет ни до чего дела! Им до лампочки все то, что мы создавали тысячелетиями! До лампочки, понимаешь?! Как и тебе! Ты можешь спасти этот мир! Ты виновен в том, что молчишь! Ты виновен! Виновен! Виновен! Виновен!
