Валентин заглянул в глубину галереи, уходящей в темноту, и вдруг услышал за спиной щелчок взводимого курка.
— Осторожнее, — крикнул Валентин, резко оборачиваясь.
Хиск держал в руках его охотничье ружье и направлял дуло в сторону Валентина.
— Что ты делаешь? — крикнул Валентин, инстинктивно приседая и отскакивая в темноту храма.
В то же мгновение за спиной Валентина пуля чиркнула по стене.
— Хиск! Что с тобой? Зачем стреляешь?
— Боги! — взвыл туземец и еще дважды выстрелил из ружья.
Только теперь Валентин понял, что попался. Попался глупо, как мышонок, угодил в ловушку. Хиск завел его в джунгли, в храм, с единственной целью — принести в жертву своим каменным идолам. Местные боги для старца оказались важнее, чем могущество и доброта пришельцев с неба. Скорее всего, в людях экспедиции Хиск видел лишь непонятных чужих богов. Богов суетливых, добрых, а значит, слабых. И доверчивых.
«Вот и пойми этих аборигенов, — подумал Валентин, — выходит, устойчивого контакта опять не получилось. Что же теперь? Надо выкручиваться, а как?» — Он осторожно выглянул из храма.
Старик занял удобную позицию у спуска со скалы и, разложив перед собой ружье, лук и стрелы, медленно и обстоятельно отвешивал небу поклоны.
Валентин задумался.
Положение было отчаянным. Хиск в порыве фанатизма готов отправить своего спутника к богам — сомнений в этом больше не было. Выход из храма и спуск со скалы старец охранял зорко. Рюкзак с продуктами остался лежать на площадке перед входом, в каких-то трех метрах от Валентина, но дотянуться до него не было никакой возможности. Зная умение Хиска стрелять из лука, Валентин понимал, что стоит ему высунуться из арки — и он будет мертв. Надо было искать другой выход из храма.
«До базы десять дней пути по джунглям, — прикидывал Валентин, уходя по галерее в глубину храма. — Если бы удалось добраться до рюкзака и вызвать по рации ребят, все было бы в порядке, но пока это невозможно. Последний раз я вел переговоры с базой три дня назад, но тогда мы были значительно севернее, а потом свернули на запад. Без рации меня будут искать и месяц, и два… Конечно, можно добраться до своих самому, компас у меня на руке, недели за две я бы добрался. Правда, с продуктами туговато, но всегда что-нибудь можно найти в джунглях. Значит, главное — выбраться из храма незамеченным. Интересно, есть ли здесь другие выходы и входы? Странно все-таки, Хиск ведь знает, что у меня нет оружия, а в храм за мной не пошел. Богов своих боится, что ли?»
Каменный коридор, по которому брел Валентин, уходил вниз, в глубину горы. Под ногами скрипела сырая галька, местами сапоги попадали в липкую беловатую слизь, по стенам, сложенным из огромных базальтовых блоков, росли черные и пурпурные мхи. Откуда-то с потолка галереи капала вода.
Самочувствие у Валентина было скверным. Угнетало не столько собственное положение, сколько предательство охотника. «Хотя, — размышлял он, — можно ли считать действия Хиска предательством? Да, они бок о бок пробирались через джунгли, грелись у одного костра, вместе спасались от зверей. Он сам обучил старичка пользоваться ружьем. Рассказывал ему о Земле, о людях. Убеждал, верил, желал добра ему… А в ответ?.. Психология местного жителя штука, конечно, сложная. Были, наверное, какие-то ошибки, просчеты… А теперь?.. Что теперь?.. Неужели нет выхода? Такая сложная система переходов, тупиков, залов не должна оставаться замкнутой…»
Валентин методично, за часом час, обследовал каждый коридорчик, каждый тупик подземелья. В одном из залов он вдруг увидел звездный свет. Две рубиновых звезды, точно глаза хищной ночной птицы, смотрели на Валентина. Однако окошко на свободу находилось слишком высоко, добраться до него могли бы лишь те же хищные птицы, и Валентин, бросив взгляд на звезды, продолжил поиски.
Так постепенно он дошел до центральных залов храмового комплекса. В одном из этих залов стояли сотни больших, в рост человека, кувшинов из обожженной глины. Лежали груды истлевших звериных шкур. Попадались бронзовые, покрытые толстым слоем зеленой окиси фигурки богов. У одной из стен зала луч фонаря выхватил из тьмы чудовищную каменную пасть сказочного зверя, немного напоминавшего мифических земных драконов.
Присмотревшись, Валентин заметил, что тропинка среди храмовой утвари подходит к самой пасти дракона и теряется среди гигантских клыков.
Очевидно, в форме раскрытой пасти зверя древние строители храма сделали вход в какое-то таинственное помещение.
«Что там? — подумал Валентин. — Неужели выход их храма, который я ищу? Или что-то другое?»
Он протиснулся сквозь решетку полутораметровых каменных клыков и ступил на гранитный язык дракона. И в то же мгновение над головой Валентина что-то заскрежетало, глухо ухнуло.
В первое мгновение трудно было сообразить, что произошло, и лишь оглянувшись, Валентин понял: каменные челюсти захлопнулись. Забравшись в пасть каменного идола, он привел в действие древнюю систему рычагов и противовесов. Ловушка сработала. Путь назад был отрезан.
Внимательно осмотрев верхний и нижний ряды каменных клыков и не обнаружив даже малейшей щелочки между ними, Валентин полез по проходу дальше, спустился на десяток ступенек и вновь услышал за спиной скрежет. Пасть дракона раскрылась, но стоило Валентину повернуть назад и подняться на две ступеньки — скрежет повторился и каменные челюсти сомкнулись вновь.
«Попался крепко! — подумал Валентин. Он чувствовал усталость и безразличие ко всему, что с ним происходило. — Конечно, такие хитрые ловушки устроены здесь с самой определенной целью: для запугивания жителей и для охраны ценностей. Ясно, что никакого выхода из храма впереди нет…»
Он ничуть не удивился, когда, спустившись по ступенькам, попал в помещение, заваленное различными сосудами, деревянными и каменными фигурками, золотой и серебряной посудой, различными бронзовыми доспехами и оружием. Он попал в сокровищницу древнего храма.
Здесь же Валентин обнаружил три пожелтевших скелета, лежавших у большого опрокинутого кувшина.
Он живо представил себе, как трое туземцев много лет назад пришли сюда за сокровищами. Представил, как, запертые в каменной клетке, люди умирали от голода и жажды, как они опрокинули большой кувшин, в котором, возможно, хранился хмельной напиток туземцев. Представил, как трое обезумевших метались по каменному переходу, как издевательски щелкали перед ними каменные челюсти. И ему стало страшно: такая же судьба ожидала и его, если он не окажется умнее и находчивее. И Валентин еще раз подивился безупречному расчету древних туземных механиков, их примитивной, жестокой хитрости.
