Мощные передатчики, получив результаты измерений, превратили их в радиоимпульсы и метнули туда, где торжествовали победу, — на Землю, в командный центр на мысе Кеннеди.
В течение всей морозной марсианской ночи «Аргонавт-1» настойчиво добавлял все новые и новые радиоштрихи к картине древней планеты. И по мере того как он выполнял свою задачу, свитые в плотный клубок провода и схемы неизбежно разогревались.
Тепло постепенно добралось и до логической ячейки М-13.
Наутро, через два часа после восхода солнца, «Аргонавт-1» внезапно прекратил свое существование. В клетках его глянцевитого тела начала размягчаться пластмасса.
ОПЫТ ПОСЛЕСЛОВИЯ В ТРЕХ НОВЕЛЛАХ
В письме “К одному читателю” Карел Чапек писал:
“…Даже самый малый фрагмент действительности — это нечто огромное: оно лежит на перекрестке разных дорог и может быть открываемо с диаметрально противоположных сторон… Нам, людям, дан кусок Вселенной, чтобы мы познавали ее, мы добираемся до ее глубин не единственным путем; мы зондируем ее своими поступками, наукой, поэзией, любовью и религией; нам нужны разные методы, чтобы измерить ими свой мир”[4].
Разные! Именно в этом все дело. В наш век примата науки как метода познания следует помнить и о возможностях искусства. Мы знаем, что достижения современной науки обещают с избытком удовлетворить все потребности человечества. Во всяком случае — основные. Наука избавила мир от опустошительных эпидемий, она позволяет родиться и выжить таким детям, которые еще двадцать лет назад неминуемо погибали! За какие-нибудь сорок–пятьдесят лет продолжительность человеческой жизни возросла почти вдвое.
Но это победа, которая постоянно нуждается в подтверждении. Ослабление научных усилий недопустимо ни па одном рубеже. Нет таких завоеваний, которые позволили бы человеку почить на лаврах и обрести заслуженный отдых. Антибиотики, которые избавили нас от эпидемий, привели к возникновению нечувствительных к ним вирусов. Стоит только утратить бдительность, как на мир может обрушиться какой-нибудь совсем новый губительный мор. Только сохранение статус-кво требует все больших и больших затрат. А ведь надо двигаться и дальше… При этом нельзя надеяться, что, развивая одни отрасли науки и технологии, можно притормозить другие. Мир един, и все в нем взаимосвязано. И в том слепке с объективной реальности, который мы зовем научной картиной мира, эти взаимосвязи проявляются в полной мере. Чтобы яснее понять это, достаточно вспомнить, что, скажем, цветной горошек и крохотная плодовая мушка открыли нам коренные тайны нашего собственного биологического бытия. Правда, для этого пришлось хорошо потрудиться и в области высокомолекулярной химии (это ее заводы отравляют атмосферу и реки) и на поприще гамма-лучей (это с ними связаны известные аспекты атомного оружия).
Каждая новая победа человеческого гения рано или поздно отзывалась на повседневной жизни людей. И отзывалась благом. Во всяком случае, благо превышало зло. Возьмем, к примеру, самое последнее завоевание — космос. Полеты в безвоздушное пространство требуют колоссальных денежных затрат. Именно поэтому кое-кому идея затормозить исследование Вселенной может показаться весьма привлекательной. Тем более, что ее вроде бы легко подкрепить и здравым смыслом, и соображениями гуманности. Мне не раз приходилось читать статьи, авторы которых предлагали приостановить освоение космоса, а высвобожденные средства направить на повышение жизненного уровня.
Но уже сегодня спутники предсказывают погоду, предупреждают о надвигающихся циклонах, помогают искать полезные ископаемые, они незаменимы в качестве телекоммуникационных объектов. Я нарочно не говорю об основных выгодах, которые нельзя измерить узкими рамками расхода-прихода, — о познании тайн окружающего нас мира.
А ведь именно жажда открыть неизвестное влечет нас вперед и вперед. Попробуем разобраться в том, насколько чревато опасностями это почти инстинктивное стремление. Американский физик и писатель Ральф Лэпп как-то сказал, что даже самые выдающиеся ученью нашего времени не знают по-настоящему, куда ведет нас наука.
Попробуем оспорить эту мысль. В качестве наглядной модели возьмем вымышленную, но весьма близкую к реальности ситуацию. Короче говоря, призовем на помощь искусство: научно-фантастический роман англичан Педлера и Дэвиса “Мутант-59”. Кит Педлер — биолог и врач, заведующий кафедрой офтальмологии Лондонского университета, и журналист Джерри Дэвис детально исследовали очень интересную для нас ситуацию, когда случайное совпадение трех совершенно независимый друг от друга факторов вызвало цепную реакцию распада пластмасс, что едва не поставило на грань гибели всю человеческую цивилизацию. Причем факторы эти выглядели вполне невинно, во всяком случае, они ничего общего не имели ни с атомом, ни с космосом. Саморазрушающаяся не загрязняющая среду бутылка, казалось бы, никак не грозила миру бедствиями. Но таков наш век натянутых, непредсказуемых взаимосвязей, когда простые вещи неожиданно обретают поистине дьявольскую изнанку. Разве не дьявол, не джин, бездумно выпущенный из бутылки, — в прямом: смысле последнего слова — увлек героев романа в адское пекло?
Проще всего было бы, идя вслед за Лэппом, увидеть в кошмарных, хотя и несколько искусственно ограниченных по масштабам, катастрофах “Мутанта-59” иллюстрацию модного на Западе мифа об ученых, которые не видят дальше собственного носа. Но простота, даже если это “святая простота” латинских апокрифов, не лучшее средство разобраться в сложных противоречиях современного мира.
Забудем на минуту, что перед нами научно-фантастическое произведение, и попробуем взглянуть на пластмассовую “чуму” как на реальную опасность, угрожающую нашей цивилизации. Для этого есть известные основания. Достаточно вспомнить об “оловянной чуме”, неожиданно прокатившейся лет двести назад по Европе и оставившей трактиры без ложек и мисок, а солдат без пуговиц. А недавние события, связанные с пресловутым “энергетическим кризисом”, когда во многих городах Запада нормальная жизнь готова была вот-вот приостановиться. Аналогии с пластмассовым бумом напрашиваются сами собой. Машинная цивилизация второй половины двадцатого века, несмотря на удивительные достижения и победы, стала слишком зависима от самых разнородных факторов, чересчур уязвима. Аварии, прокатившиеся по миру, по вине безвредной бациллы и столь же мирной бутылки, выпущенной на волю совершенно случайно и в то же время с закономерной неизбежностью, как это с мастерством продемонстрировали нам Педлер и Дэвис, лишний раз напомнили нам эту банальную в сущности истину. Полимерные материалы в самом деле пронизывают все сферы человеческой деятельности. Стоит вспыхнуть реальной “пластмассовой чуме”, как одна за другой последуют аварии космических аппаратов, сверхзвуковых лайнеров, атомных подводных лодок и т.д. и т.п. Одним словом, почти по Педлеру и Дэвису. Но подобная ситуация может сложиться и в случае “порчи” (поломки, исчезновения) любого из основных элементов машинной цивилизации. Оловянная чума, оставившая солдат какого-нибудь гессенского курфюрста без пуговиц, могла бы ныне обернуться настоящим апокалипсисом. Представьте себе, что серебристые точечки пайки бесчисленных электронных устройств превратятся в серую пыль. Это, пожалуй, будет почище “Мутанта-59”. Или менее драматическая, но куда более реальная ситуация — отсутствие горючего на всех без исключения бензоколонках!
