Ознакомительная версия.
– Удивляют меня эти новомодные словечки, – проскрипел Гроховецкий. – Во все века некоторых людей называли инакомыслящими. Мысли у них были таковы, что все прочие понять не могли.
После чего развёл руками и повторил:
– Не могли. Возьмём, как пример, Николая Кибальчича. Первым в истории изобрёл сей муж реактивный двигатель, задумал летательный аппарат для полётов людей. А его не токмо в тюрьму определили, но даже и повесили…
– Дорогой мой Лавр Фёдорович! – проникновенно сказал ему на это Черняк. – У нас нет времени на ваши воспоминания.
– Нет времени, – согласился старик, подумал и грустно добавил: – Времени – нет.
– Ну, вот. А вы нам…
– Если вы юрист, – не слушая его, продолжал Гроховецкий, – ведь вы юрист? По каким статьям вы могли бы осудить Шилина?
– Я? Осудить? У меня даже в мыслях нет, – уверенно сказал Черняк, прикидывая в уме своём, что незаконное предпринимательство, производство ядовитого алкоголя, контрабанду и, само собой, уклонение от уплаты налогов он бы Шилину впаять мог. А если постараться, то и шпионаж, и пособничество террористам.
Хлопнула входная дверь.
– Жена ваша, наверное, пришла, – сказал Черняк.
– Жена? – переспросил хозяин, и слеза вытекла из его глаза. – Нет, голубчик… Я одинокий. Умерла моя ангелица два года назад. Молодайка приходит, убирается тут, стирает. Нанял за какие-то деньги, а за какие, не помню.
– Да что вы несёте? Я же всё про вас знаю. Есть у вас жена, есть.
Лёня Бейлин встал, выглянул в коридор. Это была никакая не молодайка, а именно старуха Гроховецкая.
– Что за шутки, Лавр Фёдорович! – попенял он старику. – Вот же она, ваша ангелица.
Старик обрадовался:
– Эгей, княгиня! Это ты, что ли, шуршишь? Я думал, померла. А ты жива?
– Куда я от тебя денусь…
– А где ж ты была?
– Пошла по соседкам, пока ты уснул.
Старик резво вскочил и убежал за ней на кухню. Радостно чего-то забубнил, потом послышался старушечий взвизг.
– Зуб даю, он её за задницу щиплет, – прошептал Бейлин.
Черняк нахмурился.
Дед вернулся вроде даже помолодевший, сел за свой рабочий стол – и сел не расплывшимся комком, а прямо, как гвоздь.
Черняк постучал по своим наручным часам:
– Время, профессор, время.
– Так вы о времени пришли спросить, голубчик? – и Гроховецкий пустил старое своё лицо морщинами. – Об этом я могу вам дать подробную консультацию. Время есть порождение сознания человека, живущего в трёхмерном пространстве. А вне этих условий никакого времени нет, вот какая странность.
Бейлин радостно закричал:
– Он издевается над нами, товарищ полковник! Но до чего талантливо издевается!
– Мы с вами час уже тут сидим, – отмахнувшись от Бейлина, сказал Черняк. – Давайте, наконец, говорить о Шилине и его изобретении!
– Так я о нём и говорю! Вы просто понять не можете.
– Так вы мне объясните!
– Как же я вам объясню, если вы обитаете в мире стереотипных представлений о пространстве и времени? А аппарат Шилина открывает дверь в абсолютно иной мир, где пространство и время – а кстати, и дух – едины. И ничего похожего на то, что вы себе в состоянии представить, там нету. Нету!
Черняк посуровел.
– Подобные изобретения, профессор, допустимо делать только под компетентным контролем. Уж кто-кто, а вы это, конечно, знаете. Ваша обязанность, как гражданина, помочь нам остановить Бориса Шилина, пока он не наломал дров.
Гроховецкий не был с этим согласен.
– Мне более важным кажется остановить вас, пока вы не наломали дров, – возразил он. – Ведь вы, как я понимаю, собираетесь задерживать его силой. А между прочим, некорректно обращаясь с его аппаратом, вы неожиданно для себя можете выкинуть человечество из материального мира вон…
Боб Шилин, сопя от усердия, разбирал «Москвич». Он полагал, что больше ему эта модель эквиполя не нужна, а мономагнитные шары «первого поколения» ещё могут пригодиться. Полковник, вздыхая, топтался рядом. С самого своего прилёта Борис не сказал ему и двух слов, просто попросил помочь с разгрузкой «Москвича», сразу после которой затеял его демонтаж. Тут же рядом жевала пожухлую осеннюю траву полковничья козочка; осенний ветерок шуршал в кронах деревьев. Никто из них, особенно козочка, и подумать не мог бы, что до Армагеддона осталось меньше часа.
Полковник терпел его сопение, терпел, да и не выдержал:
– Объясни толком, Борис, что за спешка?
– С земли обстреливают, с воздуха преследуют, – ответил Боб. – Мы с вами эквиполь иероглифами маскировали, чтобы китайцы не приставали, а желающих поприставать, оказывается, в собственной стране пруд пруди! Я, товарищ полковник, балдею с этого зоопарка.
Полковник посмотрел на «Москвич», который ему и так уже удалось рассмотреть в ходе разгрузки. Покивал головой, удивляясь:
– Да, пулевые отверстия… А вроде мирное время.
– Я ведь, самое обидное, не поверил соседкам-то своим! Они же говорили: засада, ловят тебя – а я, как пенёк, полетел проверить. Не может же такого быть, чтобы ни с того, ни с сего задействовать против меня вооружённые силы. А они затеяли стрельбу на поражение. Ну, чего ещё от них ждать, от козлов? – и добавил, покосившись на козочку, пасующуюся рядом: – Не обижайся, старуха, не про тебя речь.
– Мее, – сказала козочка.
– И что теперь? – спросил полковник.
– Улетаю к Бомонзе. Навсегда.
– Без Лиды?
– Без… Не хочу про неё говорить. Вот кого бы я взял с собой, – оживился Боб, – так это вас и Лавра Гроховецкого. Бомонза, конечно, будет спорить, но я его уболтаю. Кстати, скафандр запасной есть. Как, летим? – и он ожидающе уставился на полковника.
– Нет! – махнул тот рукой. – Нет. Ты человек гражданский, лети, куда хочешь. А на мне военная база.
– Ну, смотрите, – Боб начал разворачивать скафандр, а полковник насторожился.
– Нехорошие у меня предчувствия, Борис, – сказал он, прислушиваясь. – Или лось к нам забрёл?
– Помогите облачиться, товарищ полковник, – попросил Боб.
Через некоторое время они уже проверяли связь.
– Как слышно, как слышно? – спрашивал Боб, сидя в самолёте, но пока без шлема.
Полковник, отошедший шагов на пятьдесят, отвечал ему:
– Слышу тебя нормально, нормально.
В это время из-за «лабораторного корпуса», в который Боб превратил бывшую общагу младшего комсостава, выкатились две машины с украинскими номерами, и из них начали выбираться мужчины и одна девушка.
– Кто такие? – требовательно крикнул им полковник.
– Кто это, товарищ полковник? – спросил Боб по радиосвязи.
– Посторонние, Борис. Будь начеку. – И снова вопросил незнакомцев: – Как вы открыли ворота?
Ознакомительная версия.
