И его тоже приняли в эту семью, размеров которой он пока себе не представляет. Там в императорском дворце во время спектакля, разыгранного по случаю прибытия самого главного джаппа, немалое количество членов этой «группировки» присутствовало. Стоп! Кажется, возникает некоторое понимание вопроса, что промелькнул в его голове еще в проливе Хель, что на Урме. Система прощений за совершенные ошибки! Конечно! Родню обычно прощают, если и учинит кто какое непотребство. Пожурят, может и накажут. Но не до урона здоровью. И простят. Интересно, какая вода на киселе императору начальник тамошнего полигона?
* * *
Конические вершины гор, покрытых травой и редким кустарником, заросших у подножий, густым лесом, вставали, казалось, прямо из океана. Подходы с моря — специфические. Подводные скалы в огромном количестве торчат из воды повсюду. Паруса убраны, и паровая машина двигает яхту со скоростью пешехода. Вообще-то, фарватер, хотя и извилист, но пройти здесь можно, даже и большому судну, только нужно не спешить, и чтобы не штормило. В некоторых местах помощь буксира тоже не помешает.
Если этот Коктебель выбран для того, чтобы сокрыть на нем некую тайну, то природа здесь явно на стороне хозяев. Нормальный шкипер такие места обогнет. Ну и на счет тайны у Гошки уже готова догадка. На карте у этого острова совсем другое название,
— Эта земля Империи расположена в самых низких широтах. Имеются ввиду не мелкие островные системы, а приличный участок суши. — Ри нырнула Гошке под руку и прижалась к боку. — Здесь устойчивый пассат. Планеристам раздолье. — Похоже на чтение его мыслей.
В порту корпус сухогруза риканской постройки. Длина двести метров, ширина — двадцать пять. Слегка заостренный нос и словно ножом срезанная корма. Классический купчина для дешевых грузов, не требующих скоростной доставки. Слабенькая машина, паруса, которые обычно ставят при попутном ветре. Но сейчас ни мачт, ни надстройки не наблюдается. Со стороны берега ведутся какие-то работы, однако с яхты ничего не разглядишь.
Это, похоже, Империя готовит авианосец. А Гошка, выходит, должен будет попытаться его использовать в надвигающейся войне. Точно. Ему же всякие новинки постоянно подсовывают, чтобы он попытался их применить в обстановке реального сражения. Замысел императора понятен. Непонятно только как летают здешние самолеты. Из всех ему известных вариантов, когда-либо применявшихся в авиации, на его взгляд единственным реализуемым в местных условиях является ракетный двигатель. Хех! С керамической дюзой и такой же камерой сгорания.
Молодчинка, все-таки, эта Ри. Подготовила его потихоньку, чтобы не был шокирован. Однако интересно будет посмотреть на здешние аэропланы.
Хотя насчет военного применения всего этого мгновенно возникает крепкий скепсис. Во-первых «авианосец» абсолютно не ударный. Эти лоханки даже при самом попутном ветре больше трехсот километров за сутки не проходят, а уж под одними парами — двести максимум. Это — плавучий аэродром, не более. Ни догнать, ни убежать.
Во-вторых, самолетики-то — наверняка этажерки. А еще рикане для пальбы по шарикам стволы своих малокалиберных пушек сумели в два счета к небу задрать. Знают на Посейдонии об авиации. Пусть и понаслышке. И к встрече с ней морально готовы. Даже главным калибром способны выпалить шрапнелью по низколетящей цели. Ясно, что кроме неожиданности, не будет у него никаких преимуществ. Да и при такой скорости корабля-носителя с неожиданностью не все благополучно.
А потом, ракетные двигатели — самые прожорливые. Следовательно, здешние авиаторы будут жестко ограничены по времени. Ни схитрить, ни повторить попытку они не смогут. Будут переть прямо на цель….
Что-то много в нем скепсиса сегодня. Надо бы успокоиться. Одни ведь догадки.
* * *
Точно, в десятке километров от побережья оказалась крупная планерная база. Все возможные конструкции: коробчатые и этажерчатые, дельтапланы и классика с длинным тонким крылом. Любые типы стартовых устройств, начиная с разгона под горку навстречу ветру, заканчивая взлетом с крыши несущегося по рельсам железнодорожного вагона. Катапульты тоже представлены во всем многообразии — резиновые, паровые, или с приводом от падающего груза. И в воздухе одновременно несколько аппаратов. Одни взлетают, другие набирают высоту, поймав восходящий поток отраженного склоном горы ветра, кто-то идет со снижением. Но все это без кутерьмы, спокойно и довольно уверенно. Вот производится изящная посадка, и веселый, похожий на воздушный змей, планер оттаскивают на край летного поля.
— Лет десять назад к нам с Земли занесло одного планериста, мы и занялись этой тематикой в расчете на то, что вскоре удастся сделать приличные дизели. Тогда бы и авиацией обзавелись. У нас около сотни неплохих пилотов, но самолетов все еще толком нет. — Обиженно надула губки Ри.
— Мне показалось, что вы тут наладили сбор пришельцев и их использование в промышленных масштабах. — С интересом откликается Гошка.
— Верно. В других странах это не столь тщательно налажено, но и там пытаются поступать аналогично.
— А своих Кулибиных и Эдисонов здесь нет?
— Одно другому не мешает. Кроме того, выходцы из вашего мира знают конечный результат, а это сильно помогает не прикладывать усилий в тупиковых направлениях. Вот ты изложил принцип работы турбовинтового двигателя, а наши до этого додумались бы или нет?
Эта маленькая язва только что здорово проговорилась. Гошка не мог быть первым, кто описал принцип действия этого типа двигателя — они слишком широко известны, особенно, если учесть то, что здесь в небе творится. Явно чувствуется «след» человека, знакомого с авиацией существенно лучше, чем он. И не мог этот планерист не знать об этих движках. Важнее то обстоятельство, что содержание его отчетов Ри не только прочитала, но даже помнит такую деталь, далеко не самую выразительную в его изложениях, написанных в карантинном блоке казарм формовщиков.
Они вошли в ангар, где шла сборка моноплана. На крыльях крепились две мотогондолы с пропеллерами. Лапы обтекателей неубирающихся шасси выразительно ухватились за дощатый пол. Широкий размах крыльев, оперение без центрального элемента, но с шайбами на концах горизонтальной плоскости.
— Набор собран из тонких дюралевых профилей, обтянут лавсановой тканью, пропитанной лаком. — Без вступления приступил к объяснениям кряжистый мужчина лет тридцати. — Хвостовое оперение из нержавейки. Планер облетан с муляжами двигателей, уверенно садится, при снижении достигнута скорость двести семьдесят километров в час. Выход из штопора нормальный. Сейчас отрабатывается запуск двигателей. — Он смущенно улыбнулся. — Не так-то просто вплюнуть пламя на форсунки камеры сгорания, действуя из кабины. Но, вроде с клапаном справились.
