Ознакомительная версия.
Он сделает всё, чтобы они у него прижились. Он постарается.
Форрестер. Сорок лет спустя.
Тук-тук, тук-тук. Звук удара молотка по зубилу разносился по пещере, многократно множился и искажался почти до неузнаваемости. Неяркий свет то и дело норовил потухнуть. Маришка с раздражением подкрутила фонарик. Обычно его хватало минуты на две-три яркого света, а потом нужно было выключать, чтобы восстановились потенциалы. Грибных же светильников было достаточно для ориентации в пещерах, но не для работы. Нет, всё-таки насколько удобней были в этом плане обычные земные фонарики. Маришка тяжело вздохнула и продолжила работу.
Тук-тук. От материнской породы отделился небольшой кусочек, на который были вплотную налеплены небольшие, полупрозрачные пещерные жители. Они-то и были Маришкиной целью. Маленькие, чем-то одновременно похожие на земных мокриц и слизняков, каких девушка видела в учебниках, они обладали уникальным свойством — при малейшем изменении условий окружающей среды эти животные создавали вокруг себя защитное поле, через которое невозможно было пробиться. Потому и скалывать их приходилось с куском камня, на котором те сидели. Ну и назвали их, соответственно, «щитоноски». В прошлый свой приход сюда девушка не смогла добыть ни одного животного живым и неповреждённым, но к сегодняшней экспедиции подготовилась хорошо. Захватила с собой даже переноску, в которой воссоздавались комфортные для пещерных жителей условия.
Этот образец был последним. Теперь можно было выбираться из пещер. И хотя Маришку — авантюристку по природе своей, никто сюда насильно не загонял, сама полезла, всё равно хотелось наверх, на волю, в зелёные объятья леса. То, что здесь, в пещерах он почти не ощущался было непривычно и неприятно. Подъём занял около шести часов. И даже не из-за того, что пещеры находились очень глубоко, просто сам путь был труден до невероятности. Кое-где приходилось ползти по нескольку метров, извиваясь по-змеиному и волоча рюкзак за собой на верёвке, кое-где по таким же узким щелям приходилось подниматься вертикально вверх. Но едва появившись на поверхности она ощутила такой мощный толчок потребности бежать домой, что не отдохнув даже минутки, понеслась к крохотному лесному озерку не разбирая дороги.
Маришка размазывала по выглядевшему очень юно лицу крупные слёзы тонкими ручейками струящиеся из глаз. Скинутый у порога родного дома в спешке рюкзак, так и остался валяться позабытый хозяйкой. Она бестолково бегала по хрупким ажурным мосткам от одного домика к другому. И везде находила одну и ту же картину: застывшие в неподвижности эльфы лежащие в своих постелях там, где их застала неведомая напасть. От паники холодело сердце. Неужели все? Неужели никого не осталось? И ведь было у неё какое-то странное предчувствие, заставившее мчаться домой со всех ног.
Она с размаху грохнулась на колени перед тёткиным мужем, Никитой, пальцем прижала жилку на шее, прислушалась. Едва-едва, но пульс прощупывался. Жив. А раз жив, значит не всё потеряно. Нужно успокоиться и попытаться связаться с Лесом. А то мечущееся в панике сознание он уловить не в состоянии. Вдох-выдох, глаза закрыть. Привычная картина мира отступала на второй план, постепенно исчезая из сферы её восприятия, зато в ушах нарастал шум-шелест: спят-спят-спят, глубоко-глубоко-глубоко, долго-долго-долго, небудить-небудить-небудить.
Сорок лет назад, когда Лес прервал контакт с Землёй, перед оставшимися на планете эльфами встал вопрос выбора нового пути развития для своей цивилизации. Повторять земной путь не хотелось, да и возможности не было. На общем совете, посвящённом этому вопросу, после длительных дебатов эльфы пришли к выводу: для работы над этой проблемой не хватает ещё одного заинтересованного лица — самого Леса. Без него, всё, что они придумают, может оказаться далеко не самым лучшим решением, а возможно вообще нежизнеспособным, как нежизнеспособны были умственные построения некоторых земных социологов-политологов. Дело продвигалось туго. Вникнуть в логику самого леса не представлялось возможным, элементарно мозгов не хватало, а научить его человеческой речи не получалось.
Дело сдвинулось с мёртвой точки, когда у поселенцев начали появляться дети. Они с первых секунд жизни находились в плотном контакте с Лесом, и вместе с ними он овладевал речью. Небыстро и очень неполно. Пока, максимум на что он был способен — построить предложение, состоящее из двух-трёх слов. А чаще вообще однословные.
Но в процессе попыток прийти к взаимопониманию осознали другое, и Лес потом это подтвердил как смог: не нужно пытаться строить общество, искусственно выстроенные системы всегда ненадёжны, пусть растёт как растёт. Разве что временами подрезать, подравнивать слишком неэстетичные «побеги».
Маришка ещё минутку посидела на постели рядом со спящими родственниками. От внезапного облегчения зашумело в ушах, сердце колотилось пойменной в силки птицей. С ними ничего страшного не случилось. Хорошо. Но не может же быть, что она осталась единственной эльфийкой в сознании! Опять закрыла глаза и постаралась найти бодрствующего сородича. Есть! И как это она сразу не догадалась так поступить? Судя по направлению и расстоянию, кто-то работает во Дворце Знаний. Это помпезное название было придумано для учебно-исследовательского центра, когда было решено перенести его из Новых Лабораторий, в другое место.
Очень хорошо, что кто-то нашёлся именно там. Именно во Дворец знаний она и направлялась, когда по пути решила заглянуть домой. Маришка вскинула рюкзак на плечи и побежала. Перемещаться степенным шагом не было никаких сил, очень хотелось поговорить с кем-нибудь, кто толком сможет объяснить происходящее. Сколько ни пытался вывести дядя Кержик какое-нибудь ездовое животное, а эльфийские ноги по-прежнему являются самым быстрым средством передвижения.
Им сильно повезло, что в одной из последних групп переселенцев прибыл настоящий архитектор, специалист по бионике, и все последующие строения потеряли грубую беспорядочность присущую Новым Лабораториям. Дворец Знаний не только по своему названию, но и по виду напоминал именно дворец. Тонкие остроконечные башенки, спиралью вьющиеся вокруг стволов вальсиноров помещения читален и рабочих кабинетов, лёгкие, ажурные мостики между ними и всё из живой, дышащей древесины.
С тех пор как её родители решили построить дом и обосноваться подальше от основных поселений, её взяла к себе тётя Лена, чтобы девочка могла получить полноценное образование. Их единственный с дядей Никитой сын Фёдор, хоть и считался двоюродным, всё равно был для Маришки самым родным. И именно он обнаружился на своём рабочем месте, спокойно снимающим биодатчики с ручного хамелионуса.
Ознакомительная версия.
