Ознакомительная версия.
Оксана сказала тепло:
– Спасибо. Как хорошо, когда есть такие подруги.
Оксана бросилась ей а шею, обнялись, расцеловались, Оксана сказала деловито:
– Завтра… Нет, завтра пятница, да еще тринадцатое, лучше сразу после выходных идем к шефу.
– В понедельник?
Оксана охнула:
– Нет, понедельник – день тяжелый. Я малость суеверная, теперь это модно. Лучше во вторник. Договорились!
– Договорились, – ответила Екатерина. – Спасибо.
Я задержал дыхание, вот как аукнулось мое стремление наклонить эту независимую женщину.
Оксана вдруг нахмурилась, покачала головой.
– Я вообще не понимаю, как ты решилась тогда так поступить… Всегда такая недотрога, с мужчинами на дистанции, а этому… фу! Я бы ни за что. Вот ни за что!
Екатерина тоже потемнела лицом, сказала невесело:
– А что мне оставалось?.. На моей зарплате держатся, как ты знаешь, и мама, и сестра, и ее ребенок… На одни лекарства маме знаешь сколько уходит? Если бы я сама не шила, одежду не могла бы купить даже на дешевом рынке. Он когда сказал, что если не отсосу, то уволит, у меня все похолодело… хотя виду, конечно, не показала.
– Ты держаться умеешь, – сказала Оксана чуточку ревниво. – Ты еще в школе была королевой!
– Он говорит, а у меня в голове стучит: пока буду искать новую работу, на что жить будем?.. Кровь застыла. Знаешь, иногда я понимаю, почему становятся проститутками.
– Ну уж!
– Конечно, я не понимаю, почему ими остаются, – добавила Екатерина поспешно, – бывает отчаянное положение, когда на все готова. И когда я увидела шанс, как, не слишком роняя себя…
Оксана возмутилась:
– Не слишком роняя?
– Ну да, – ответила Екатерина, я удивился веселой искорке в ее глазах. – Я вдруг увидела комизм ситуации! Для него, богатенького мальчишки, желающего во что бы то ни стало утвердиться, очень важно получить этот знак подчинения. Но это всего лишь знак, который на самом деле ни к чему не обязывает. Я вдруг ощутила, что меня это вовсе не унижает… честно-честно!.. Это что-то сродни процедуре, когда чистишь зубы, или… в гостях у бабушки ешь ее пирог, который не хочешь, но ешь потому, что так надо. Словом, он получил свой ритуальный знак подчинения, а я получила возможность спокойно подыскивать другую работу, получая зарплату на прежней.
Оксана сказала кровожадно:
– А ты ему на прощание все напорти! Я же знаю, ты и у прежнего директора, по сути, руководила, и у этого в курсе всех дел. Поссорь со всеми поставщиками… словом, сделай этому гаду что-нибудь напоследок!
Екатерина пожала плечами:
– А зачем? Какое мне дело до того, что там будет после меня?.. Я, честно говоря, его даже не виню.
Оксана ахнула:
– Ты что?
– Он как и все, – объяснила Екатерина. – Мужчинам всем требуется такой знак подчинения, но они к этому идут разными путями, а этот всего лишь напрямую воспользовался своей властью директора. Даже – хозяина. Если уж вредить, то вредить всем мужчинам на свете, чтобы соблюсти справедливость. Нет, я просто перейду к вам и забуду все, как дурной сон. Мама пошла на поправку, а сестренка оживает, начинает снова интересоваться мужчинами…
– И тогда ты наконец-то займешься собой?
Екатерина мягко улыбнулась.
– Не будем загадывать.
В пятницу я пришел перед обедом, искоса присматривался к Екатерине. Вот, оказывается, как на самом деле… По всем раскладам я поступил как распоследняя сволочь. А она поступилась своими принципами ради больной матери и сестренки, которая не то вышла замуж не совсем так, как хотела, не то подзалетела и не смогла уклонить от родов.
До конца дня она названивала, договаривалась о поставках, умело работала с клиентами, гоняла курьеров с заказами, даже выбирала для них оптимальные маршруты. Я заметил у нее на столе кипу бумаг с результатами анализов из независимых лабораторий, чего никогда не делал Вован, а я просто не додумался. В самом деле, мало ли чего могут производители написать в рекламе и даже в руководстве, мы должны знать, что там на самом деле и как действует. Это не значит, что тут же откажемся, если результаты не совпадут, но по крайней мере будем знать, где стоит проявить снисхождение, а где сказать: ребята, что-то вы чересчур загнули. Ну приврать на пять процентов, ну на десять, но не вдвое же завышать показатели!
Сейчас я вошел в ее комнату, она встала при моем появлении, я поморщился.
– Екатерина Васильевна, это я должен вставать, когда вы входите ко мне, но я же не вскакиваю? Хрен с ним, деловым этикетом. И вы никогда не вставайте, каким бы я злым ни вошел.
Она послушно опустилась обратно, легкая улыбка скользнула по ее губам.
– Как скажете, шеф.
– Так и скажу, – буркнул я. – Обойдемся без церемоний.
Улыбка перед тем, как погаснуть, стала на миг шире, и я подумал, что я противоречу сам себе, а она все замечает, настоящая бизнес-леди.
Я перебирал бумаги на ее столе, она следила молча, я же генеральный и плюс хозяин, а я все подыскивал слова, после того ритуального жеста выяснения, кто кому подчиняется, я ни словом, ни жестом не давал понять, что у нас был какой-то интим… да его, собственно, и не было, наконец прочистил горло и пробурчал:
– А вот это хорошо…
– Что, Виталий Анатольевич? – спросила она.
– Выявляет, кто сколько стоит на самом деле. Запрашивают-то все по самой высокой планке…
– Так просто правильно, – заметила она вежливо.
– Если рассчитывать на длительный бизнес, – пояснил я, – а если стараться быстро нахапать и скрыться, то не все ли равно, какую продукцию втюхивать?
Она подняла на меня взгляд ясных серых глаз.
– А вы как хотите?
– Я сам качался, – огрызнулся я. – И всегда мучился, что не знаю, насколько указанные дозировки соответствуют действительности. Тем более те ли компоненты там или же просто мука и сода. Так что я за честный бизнес. Разве что от налогов нужно увиливать… по возможности. И то лишь потому, что не хочу пополнять счета в швейцарских банках вороватого правительства! А так бы даже налоги платил, если бы знал, что идут на дело!
Она смотрела внимательно, а я поймал себя на том, что оправдываюсь, снова оправдываюсь, спохватился, нахмурился и, бросив бумаги обратно на стол, удалился в директорский кабинет.
В понедельник я выждал до обеда, завтра Екатерина уже пойдет устраиваться на работу в другую фирму, поднялся, сердце стучит, будто бегу вверх по крутой лестнице, открыл дверь, Екатерина подняла взгляд от бумаг.
– Екатерина Васильевна, – сказал я строго, – прошу вас ко мне.
Она поднялась послушно, но теперь я видел в ее движениях ту свободу, которой у нее раньше не замечалось: уже завтра она освободится от деспота! Уже завтра, если ее там примут, а ее подруга клянется, что за нее ухватятся, она будет свободна, а послезавтра она, не приступая к работе, зайдет за окончательным расчетом…
Ознакомительная версия.
