— Встаньте! — громко прокатилось где-то в затуманен ном сознании.
Он послушно поднялся с пола.
— Оденьтесь!
Он кое-как напялил пальто, нахлобучил шапку.
— До свиданья!
Только тут он смог наконец отвести взгляд от ее глаз. И сразу наступила реакция — бурная, неистовая, бешеная:
— Русалка! Колдунья! Ведьма! Будь ты проклята со своими чарами, своим колдовством! Больше ноги моей здесь не будет!
Она лишь молча покачала головой.
5
Домой Дмитрий вернулся далеко за полночь. Рывком сбросил пальто, не снимая ботинок, прошел на кухню:
— Папа, у нас водка есть?
— Водки нет, коньяк вон там, в буфете. А что у тебя за радость?
Он молча налил полстакана, залпом выпил, с трудом перевел дыхание:
— Я уезжаю завтра. Совсем.
Зорин захлопнул книгу, прошел из гостиной в кухню:
— Что случилось, сын?
— Страшно сказать, папа. Я оскорбил Тропинину. Можешь назвать меня подлецом.
— Ты оскорбил Татьяну Аркадьевну?!
— Да, папа. Хочешь — ударь меня, хочешь — выгони из дома. Но разве я виноват? Разве я каменный? Столько дней, столько месяцев быть с ней рядом и не сметь даже тронуть пальцем… — он снова налил вина.
— Постой! — отодвинул от него стакан Зорин. — Объясни толком, что случилось?
— Да что объяснять… Я давно уже потерял голову. А сегодня, как на грех, мы остались вдвоем. Совсем одни!
Ну и… Все словно прорвалось во мне… Что в этом, в конце концов, особенного? Все мы люди… Что я, первый? А она… Нет, это был не гипноз! Это было какое-то изощренное колдовство. Она превратила меня в мешок с опилками. Хуже — в груду мусора! И тогда я сказал ей… В общем, наговорил всяких пакостей.
Зорин встал и, ни слова не говоря, пошел к двери. Дмитрий схватил его за руку:
— Ну что ты молчишь?
Зорин обернулся:
— Уезжай, Дмитрий. Больше мне нечего тебе сказать.
От Учительницы — четвертому (для первого)
Кандидат снова прибыл в институт, один, без Странника. Состоялся его отчет на Ученом совете. Исследования по стабилизации радиоактивных изотопов, проведенные им в командировке, не дали желаемых результатов Но кое-какие сдвиги наметились, и оставшийся в Кисловодске Странник, похоже, не намерен прекращать свои эксперименты. Рекомендую уничтожить созданную им установку (еще лучше всю лабораторию). Но ни в коем случае не применять инструкцию «Б», поскольку Странник, безусловно, обладает совершенно уникальной информацией, которую не доверил даже Кандидату (Кандидат на Совете не смог ответить на вопрос, как происходит преобразование нейтрино). Позднее постараюсь найти пути к овладению этой информацией. Любопытная деталь: в отчете Кандидат всячески подчеркивал свой личный вклад в проводимые исследования, почти полностью замалчивая роль Странника. Ни о каком вкладе инопланетян уже не было и речи. Доктор, занявший пост директора института, дал в высшей степени положительную оценку работам Кандидата, предложив, тем не менее, полностью их прекратить ввиду нерациональности. Кандидат, как ни странно, не возразил Доктору. Ученый совет принял решение — закрыть тему «Нейтринная стабилизация радиоактивных изотопов», считая ее дальнейшую разработку бесперспективной. Таким образом, научная работа в институте вошла в прежнее русло чисто теоретических исследований. Всякие разговоры о внеземной цивилизации и полученных от нее сведениях практически прекратились. Этому в немалой степени способствовала недавняя публикация русского астрофизика Загальского об уникальности жизни на Земле. Я постаралась познакомить с нею всех ведущих работников института. Считаю свою задачу полностью выполненной. Жду дальнейших указаний.
1
Максим проснулся в ужасе. Ему вновь снился ядерный взрыв: космы ревущего пламени, тучи пепла, лавина обезумевших от страха людей и два стынущих безжизненных тела — жены и сына.
Он осторожно, боясь потревожить спящую Таню, поднялся с кровати, подошел к открытому окну. Этот атомный кошмар преследовал его из ночи в ночь, и, казалось, с ним и были связаны страшные головные боли, от которых мутилось сознание. Он вытер пот и, отодвинув штору, подставил лицо и грудь потоку свежего ночного воздуха.
Но головокружение не проходило. В висках стучало. К горлу волнами подкатывала тошнота. Издали, со стороны Минутки, послышался шум приближающегося поезда. В черном, усеянном звездами небе показалась движущаяся светящаяся точка: спутник, наш или американский, быстро скользил над Землей, ощупывая сверхчувствительными объективами спящие города и села. Максим прислонился лбом к оконному стеклу, облизал пересохшие губы. Опустошающая слабость тянула к земле, подкашивала ноги. В памяти всплыл последний разговор с Этаной.
Нет, не все сказала она на прощанье. Видимо, не только его детям, но и ему самому не жить на Земле… А генератор так и не снижает интенсивности распада больше чем на сорок процентов. Неужели все впустую?.. И снова перед глазами пронеслись обрывки ночного кошмара: море огня и пепла… толпы бегущих в панике людей… скрюченные, неподвижные тела Тани и Вовки…
И все это лишь цепкая реакция небольшого куска урана. Цепная реакция… Цепная реакция… — точно удары метронома бились в его мозгу. Реакция, вызванная людьми. Реакция, которая начинается при определенной интенсивности естественного радиоактивного распада и критической массе, угаданной человеком. При определенной интенсивности естественного радиоактивного распада… Стоп!
Максим чуть не вскрикнул от внезапно озарившей его догадки: при определенной интенсивности… а если интенсивность уменьшится? Тогда не начнется цепная реакция? Да, по-видимому. По крайней мере в той критической массе, какая входит сейчас в атомные заряды. Но это значит… Это значит — они давно уже ломятся в открытую дверь! Им совсем ни к чему добиваться полного прекращения радиоактивного распада. Тех сорока процентов уменьшения интенсивности, какую дает генератор, вполне хватит, чтобы вывести из строя любое атомное оружие. Так неужели — конец? Неужели так просто? Нет, надо еще раз проверить все расчеты.
Он осторожно, на цыпочках прошел на кухню и, плотно прикрыв дверь, включил свет.
Однако долго считать не пришлось. Скоро стало ясно, что для предотвращения цепной реакции вполне достаточно и меньшего сокращения интенсивности, а значит, и меньшей плотности потока нейтрино, меньших затрат энергии.
Максим бросил карандаш:
— Таня!
— Я здесь.
Он поднял глаза, обернулся на голос. Таня стояла у него за спиной, видно, только что с постели, в ночкой сорочке, едва набросив на плечи халатик. В глазах ее блестели слезы:
