Ознакомительная версия.
Наконец наступило бодрое красно-желтое ноябрьское утро.
Умывшись и побрившись, Костах Саплухов выглянул в окно на город, украшенный красными лозунгами и транспарантами. Настроение было праздничным.
Он надел свой лучший костюм, повязал пурпурный галстук на белую рубашку. Подобрал к ней запонки, такие, чтоб выглядели посолиднее.
Вытащил из портфеля приглашение и, положив его во внутренний карман пиджака, а в руку взяв папку с тезисами научной работы, вышел из номера.
Большой Кремлевский Дворец Съездов празднично жужжал тысячами и тысячами радостных людей. Шла регистрация приглашенных, и Саплухов встал в ту очередь к столику, которая показалась ему короче.
Минут через двадцать он уже вручал пригласительный билет сидевшей за столиком женщине.
Она переписала номер билета, потом раскрыла толстую тетрадь с длинными столбиками фамилий, отыскала его фамилию - благо располагались они в алфавитном порядке-и поставила напротив фамилии крестик.
Дворец Съездов постепенно заполнялся. А без четверти десять все места в огромном зале были уже заняты, и тысячи пар глаз в трепетном ожидании смотрели на пустую пока трибуну.
Вскоре Спасская башня разразилась десятикратным боем часов, и одновременно с этим в зале зазвучала барабанная дробь.
Тысячи голов обернулись и увидели двух курсантов-барабанщиков, шедших впереди других трех курсантов, один из которых, тот, что шагал посередине, гордо нес государственное знамя.
Проследив за знаменосцами, тысячи гостей, к своему удивлению, заметили на трибуне многочисленный президиум.
Саплухов сидел в пятнадцатом ряду. Лица членов президиума были ему хорошо видны, но незнакомы.
"Ну что ж, т подумал он. - Я все-таки наукой занимаюсь, а не политикой", и тут же понял он неполноценность этой мысли и ощутил в себе стыд в связи с незнанием в лицо своего правительства.
Посмотрел по сторонам, пытаясь отыскать взглядом академика Бахмана, но не нашел. Подумал, что академики, должно быть, сидят отдельно, в другом ряду.
Слово взял член Политбюро секретарь ЦК Пазахов. Прозвучала длинная, полная восклицательных знаков и аплодисментов речь, посвященная годовщине Великого Октября.
Саплухов слушал внимательно. Слушал и смотрел на товарища Пазахова, который, как казалось ученому, был его двоюродным дядей.
После длительных аплодисментов товарищ Пазахов объявил о первом исполнении нового гимна СССР.
Шарканье тысяч ног взлетело к высокому потолку зала - тысячи людей поднялись с красных кресел и застыли, торжественно склонив головы.
Зазвучала музыка, и Саплухов почувствовал дрожь, пробиравшую его тело. И непонятна была причина этой дрожи: то ли торжественность момента, то ли что-то нервное, связанное с мыслями об авторе текста нового гимна.
Ты могучая, как медведь, - запел хор, появившийся позади президиума из-за поднявшегося вверх занавеса. - Ты надежная, как скала. Ты - душа миллионов звезд, Ты - вселенной колокола!
Саплухов снова ощутил дрожь в теле, и на этот раз она была куда сильнее. Нервно оглянулся на лица стоявших рядом участников заседания; Лица участников были предельно серьезны.
Саплухов вздохнул с облегчением.
А хор продолжал:
Все в тебе - и снега, и жар,
Кровь погибших и кровь живых.
Ты - целебных хвощей отвар,
Ты - предел мечтаний любых.
Оркестр заиграл проигрыш, должно быть, давая возможность хористам набрать полные легкие воздуха для следующего куплета.
Саплухов лихорадочно пытался вспомнить, о чем говорилось в третьей строфе этого стихотворения.
Ты и могучая, ты и народная, - мощно запел хор.
Социализма и правды полна,
Будь же во веки веков свободная
Наша советская страна!
Саплухов скривил губы - в стихотворении такой строфы не было.
"А! - внезапно вспомнил он письмо академика Бахмана. - Это та дописанная строфа... Он же писал, что дали стихотворение на доработку компетентному поэту Лебедеву-Кумачу! Только почему "ты и могучая, ты - инородная?"
Саплухов, размышляя, пожал плечами и тут же поймал на себе внимательный взгляд соседа слева.
Хорошо, что все уже садились и поднявшийся в зале шум отвлек внимание и этого соседа с проницательным взглядом, и самого ученого.
Через полтора часа Саплухов выходил из Дворца Съездов, получив причитавшиеся каждому участнику сувениры: блокнот с соответственной надписью, набор ручек и красный значок с цифрой "60".
Как только он вышел на прохладный воздух, к нему подошли трое и попросили следовать за ними.
Снова дрожь охватила ученого. В руке он сжимал так и не переданные академику тезисы. А кто-то проводил его вопросительным взглядом, должно быть думая, что стал свидетелем ареста шпиона.
Привели Саплухова к низенькому приземистому кирпичному зданьицу, спрятавшемуся за высокими голубыми кремлевскими елями. Зашли внутрь.
В кабинете Саплухова встретил седой серьезный генерал. Предложил присесть.
- Костах Вагилович, - заговорил он первым, - мы вас сюда позвали, чтобы сообщить вам приятную новость. Саплухов напрягся.
- Ваша научная деятельность закончена, поэтому можете оставить вон те научные записи, - генерал указал взглядом на дрожавшую в руках ученого папку, вот здесь, на моем столе. Теперь вы дипломат...
Ученый широко открыл глаза. Ему показалось, что он бредит, что не прошел даром недавний запой и вот теперь это привело к звуковым и визуальным галлюцинациям.
- Да-да, - сказал седой генерал. - Завтра вы вылетаете на новое место службы... В государство Люксембург, - генерал подошел к висевшей на стене карте мира, порыскал по ней взглядом, но, видимо, не найдя там вышеназванного государства, перевел взгляд на Саплухова. - Есть такое государство в Центральной Европе. Тут вот, - генерал показал рукой на конверт большого размера, лежавший на столе, - ваши верительные грамоты. Вы теперь посол. С вами в самолете будут наши сотрудники, они вам объяснят сущность работы и будут помогать войти в курс дел.
Внезапно Саплухов вспомнил об оставленном в Доме творчества попугае, оставленном в комнате у Грибанина.
Писатель, конечно, обещал присмотреть за ним, но кто будет кормить Кузьму, когда писатель в запое?
- Так я не поеду обратно в Ялту? - вырвалось у Саплухова.
- Нет, - твердо сказал генерал.
- Там, понимаете, попугай...
- Не там, - оборвал Саплухова генерал. - Попугай уже два дня не там. Он, собственно, летел на одном самолете с вами и теперь находится в добрых и надежных руках. Не беспокойтесь.
- Где он? - переспросил удивленный Костах Саплухов,
- Он в хорошем месте, в надежных руках, не надо о нем беспокоиться! генерал улыбнулся, по-видимому, тронутый заботой ученого о попугае. - Я бы и сам хотел там оказаться, где ваш попугай сейчас!
Ознакомительная версия.
