Замысловатые ходы и повороты, ведущие читателя через весь роман, — часть того наслаждения, которое он получает от чтения Дика. Мы никогда не знаем наверняка, что является здесь первичной реальностью, но, тем не менее, не устаем от этой паутины, прилежно сотканной из иллюзий. А вот что в творчестве Дика незыблемо — это его нравственный императив. Он распознает и описывает зло, под какой бы личиной оно ни скрывалось — андроида, маньяка, наркомана, фашиста; главное, что это существо, лишенное отзывчивости, сострадания и вообще какого-либо представления об общечеловеческих ценностях. Такие существа встречаются во всех его произведениях. И хотя Дик прилагает много сил, чтобы понять их, он не испытывает к ним ни малейшей симпатии.
«Человек в Высоком Замке» отличается по тону от большинства других произведений Дика — эта книга более мрачная и трезвая. Наконец, она явно не была написана наспех, как многие другие его вещи. Трудно забыть после прочтения этот роман, заслуженно получивший премию «Хьюго».
Многие из романов Дика, прочитанные по отдельности, могут показаться кладовками, заполненными хаотичными и сложными идеями, как если бы автор пытался уместить в одну вещь сразу все, что пришло ему в голову. Возможно, этот недостаток проистекает от тогдашней обстановки на книжном рынке и от тех жестких ограничений по объему, которые издательство «Эйс» установило для своих авторов. С другой стороны, можно поспорить: а стали бы его романы такими глубокими и богатыми по мысли, будь они хотя бы на четверть длиннее? Чудесная, многоуровневая паутина тем и концепций, образовавшаяся в результате такого вынужденного «процесса конденсации», придает творчеству Дика некий специфический привкус, ту самую характерную особенность, которая делает его творчество поистине уникальным. Непокорное, эксцентричное, экстравагантное — в любом случае, оно свидетельствует о том, что Дик, по-видимому, первый настоящий гений в фантастике со времен Стэплдона. Он — некий своеобразный гибрид Диккенса и Достоевского, обладающий даром комизма и увлекательности первого и трагической глубиной второго, но выбравший, тем не менее, такой вид литературы, где его эксцентричность пришлась как нельзя ко двору.
Для Дика нет простых решений, нет легких установок и всемогущих супергероев. Его герои, часто хилые, часто совсем не отвечающие ситуации, стоят по колено в технологических отбросах и смотрят с тоской на видения, которые выходят за пределы их понимания. Настроение, доминирующее в книгах Дика, сродни угрюмым метафизическим комедиям — как, например, в сцене из романа «Снятся ли андроидам электрические овцы?», где Рик Декард, уже полностью избавившийся от иллюзий, вдруг делает открытие, что жаба, которую он подобрал в пустыне, надеясь, что это последний экземпляр исчезнувшего вида, вовсе не живое существо, а всего лишь машинка. Эта жаба внушает нам такое же сильное отвращение, смешанное со смехом, как и робот у Гаррисона, работающий на угле (хотя там пафоса больше); должно быть, мы бессознательно противопоставляем эту жабу и этого робота великому образу Человека, Сына Божьего, видим их как символы одновременно и наших достижений и наших падений — нашего наследства Франкенштейна, превращенного в тягостный фарс…
…После лихорадочной деятельности шестидесятых, в семидесятые годы Филип Дик резко снизил темпы своего литературного конвейера. И это понятно. Конец шестидесятых стал для Дика поистине черным временем. Он на собственной шкуре испытал всю отвратительную сущность наркомании — опыт, который он описал позднее в романе «Помутнение». В эти годы он создал лишь один безусловный шедевр — красноречивый и действительно жуткий роман «Лейтесь слезы, сказал полицейский». Герой этого романа, тележурналист Джейсон Тавернье, переходит в другую, индуцированную наркотиком реальность, где он как личность не существует.
Обе эти книги имели некую общую черту, а именно — то чувство одержимости, которое Дик испытывал по отношению к черноглазым уличным девкам, бывшим плоть от плоти аморального панковского сообщества, куда вынесли писателя мутные волны его увлечения наркотиками. Оба романа были, до некоторой степени, романами об одержимости, в них звучало эхо Достоевского, исследовавшего те же самые закоулки «дна». Дик стал НФ-поэтом улиц.
Некоторое время казалось, что Дик в литературу уже более не вернется. Затем, в самом конце семидесятых и самом начале восьмидесятых, он написал, условно говоря, связанную общей темой трилогию романов, в которой на первый план вышел теологический элемент, использовавшийся Диком ранее не столь прямолинейно. Первый из этих романов назывался «VALIS»20 и был, как утверждал сам Дик, литературной обработкой дневников, в которых описывались действительные события — ни много ни мало, контакт с богоподобным разумом. Некоторые посчитали даже, что Дик окончательно сошел с ума, став узником собственного буйного воображения. Однако никто не понимал ситуацию лучше, нежели сам автор, написавший в романе об этом своем трансцендентальном опыте даже с некоторой иронией.
Затем в «Божественном вторжении» он сделал шаг назад от края пропасти и написал о финальном поединке Добра со Злом и о Втором Пришествии. Тема, которая в «Стигматах Палмера Элдритча» была облачена в литературные одежды, здесь проступила открыто.
Последним романом Дика стала «Трансмиграция Тимоти Арчера», причем изданной эту книгу он уже не увидел, скончавшись в 1982 году. Едва ли это была НФ, но, тем не менее, по духу своему и по поднятым моральным проблемам роман четко вписывался в общее русло его творчества. Более того, некоторым читателям она показалась куда более сбалансированной, нежели «VALIS» и «Божественное вторжение».
Гениальные художники редко получают признание при жизни — это одна из глубочайших и часто повторяющихся жизненных трагедий. С Диком было то же самое — в том смысле, что многие вещи не дошли до читателей вовремя. И только после смерти писателя начали издаваться его неопубликованные ранее нефантастические книги, равно как и новые, не редактированные версии НФ-романов — типа «Ложь, Инкорпорейтед», известного до 84-го года лишь в сильно урезанном варианте под названием «Нетелепортируемый человек». Появился также один посмертный НФ-роман «Свободное радио Альбемут».
На имени гения выросла целая издательская индустрия. Разумеется, публикация мэйнстримовских романов Дика и биографических материалов о нем — все это важно. Однако для жанра, который продолжает жить, гораздо важнее то влияние, которое оказало творчество Дика на новых авторов, только-только пришедших в литературу.
