— Совершенно верно! Не только в Японии, но и в целом мире котлов моей системы не могут сделать. Это мой патент и мой секрет.
— Но мне-то вы можете сказать! Я не конкурент и не буду строить эти адские шахты. Все-таки я никаких подготовительных работ не видел, хотя бы подвозки материала для этих загадочных котлов. Они, что же, будут из алюминия?
— Нет, просто-напросто из гранита.
— Из гранита? Ну, это шутки. Я понимаю, что вы проводите штреки в граните, заменяющем вам и обмуровку котла, и топку, и топливо. Но в этот штрек-то вы должны вставить котел, содержащий воду, настоящий котел из какого-нибудь металла, — вещества, хорошо проводящего тепло, а не из гранита, пропускающего воду.
— Я сам так думал прежде. Но теперь решил отказаться от металлических котлов — лишний расход.
— Хоть убейте, Аркадий Егорович, я вас не понимаю. И Анна Ивановна, я уверен, также.
— Вы ошибаетесь, Семен Петрович! — засмеялась Ельникова. — Я поняла, или, вернее, догадалась, хотя муж мне ничего не говорил, кроме того, что вы сейчас слышали.
— В таком случае вам следует выдать почетный диплом инженера специалиста по подземным котлам! — пошутил Фролов. — И вы, может быть, объясните мне в чем суть?
— Да это очень просто, Семен Петрович! Я полагаю, что Аркадий Егорович хочет не ставить в штреки котлы, а прямо вливать в них воду.
— Вливать воду? Но ведь она уйдет, разольется по штрекам и уйдет в трещины.
— Анна Ивановна, действительно, поняла мою мысль, — сказал Ельников. Металлические котлы нам нужны здесь на земной поверхности, нужны были бы и в шахте, если бы она кончилась в каких-нибудь трещиноватых сланцах. Но мы наткнулись, к счастью, на сплошной крепкий гранит, и вместо того, чтобы вставлять в него котел, не проще ли, чтобы сам гранит исполнял роль и грелки и водоема. Каждый из моих штреков окончится гезенком, т. е. вертикальным колодцем глубиной в 10 м. В этот колодец мы проведем воду, закроем его хорошо пригнанной крышкой с пароотводной трубой и предохранительным клапаном, вода в колодце будет себе кипеть, а пар по трубе уходить куда нужно.
— Действительно, просто, как колумбово яйцо! — удивился Фролов. — Но неужели из этих ваших каменных котлов-колодцев вода не будет просачиваться в глубь гранита? Ведь гранит водопроницаем, хотя и в слабой степени.
— Вы правы, немного воды будет уходить, но разве нам жалко ее? Провести воду вниз легко — она течет сама. И потом вообще все новые котлы немного текут, — засмеялся Ельников, — а стенки наших колодцев постепенно покроются слоем накипи, которая заполнит всякие трещинки, и течь прекратится. Я думаю, что придется эту накипь время от времени счищать — как во всяких котлах хотя наши котлы никогда не взорвутся, это их особенное достоинство.
— Я поражен простотой этой идеи, — воскликнул Фролов. — Вместо того чтобы заказывать котлы, возиться с их спуском в шахту, склепкой и установкой, — выдолбить их в граните!
— А знаете, когда и как явилась эта идея? "Драгоценная" пещера, наполненная водой, подала мне ее. В ней сохранялась вода миллионы лет и только из одной седьмой объема пещеры, прежде заполненной доверху, судя по наличию натека на своде, вода куда-то исчезла. Этот сплошной гранит, лишенный трещин, очевидно, пропускает и впитывает воду в ничтожном количестве и даст нам котлы, так сказать, вечные, никогда не требующие ремонта, а только чистки.
— Но крышки к ним будут металлические?
— Конечно. Они уже давно заказаны и на днях прибудут. В устье каждого колодца они будут укреплены особыми зажимами, так что их нетрудно будет снять для чистки котла.
В начале октября каждый из шестнадцати штреков, достигнув длины в 6 м, в свою очередь был разделен на две короткие ветви, в дне каждой из них начали углублять гезенки, или колодцы: последние в верхней части имели только метр в диаметре, но глубже начинали постепенно расширяться, подобно гигантской бутылке, до диаметра в 3 м. От устья до дна они имели 8 м; стенки их были тщательно выровнены. Затем на дне штрека вокруг устья каждого колодца в граните прорезали желоб, дно и стенки которого также были выровнены и даже отполированы. В четырех местах с внешней стороны желобка выбурили по одному шпуру, глубиной в метр, спустили в каждый из них большой фундаментальный болт, головкой вниз, и залили цементом. Металлические крышки этих котлов в граните ложились своими краями в желоб, на подкладку из асбеста; зажимы, навинченные на болты, удерживали крышки.
В шахте за это время убрали платформу, довели направляющие клетей до дна, нарастили насосные и вентиляционные трубы я присоединила к ним разветвления, которые должны были подводить воду к 32 котлам и свежий воздух в штреки. От котлов проложили паропроводные трубки, соединявшиеся в шахте в общий паропровод, поднимавшийся на 400 м к пещере.
В пещере в это время устанавливали большие паровые машины и огромные генераторы электрического тока. Вверх от пещеры шли кабели, по которым ток поднимался на поверхность. Пещера превратилась теперь в огромный машинный зал, ярко освещенный большими фонарями, где десятки слесарей и механиков занимались сборкой машин, части которых были спущены в шахту. На желтоватых стенах зала и его своде крупные кристаллы полевого шпата и пластинки черной и белой слюды отражали огни фонарей, а рядом с ними тускло блестели зерна белого или дымчатого кварца. Огромный свод не нуждался ни в какой крепи — ни в подпорках, ни в балках; слой кремневого натека, который мог бы обрушиться, был удален, все подозрительные выступы и глыбы сбиты.
В середине ноября все было установлено, машины проварены и испытаны, в котлах кипела вода. По улицам города к давно уже готовым столбам были подвешены кабели, а в трамвайном парке ряды новеньких вагонов стояли в ожидании открытия подземной станции.
Торжественное открытие тепловой шахты было назначено на 20 ноября; этот день решено было праздновать ежегодно, пока существует город Безмятежный. С утра уже все здания расцветились флагами, гирлянды из хвои, мирта и других вечно-зеленых кустов тянулись поперек улиц. Все огромное надшахтное здание было украшено флагами и венками, а площадь перед ним была запружена горожанами и рабочими, которым было интересно посмотреть, как сила тепла, взятая из скалы на дне темной и страшной шахты, стоившей таких трудов и погубившей десятки людей, завертит все машины, пустит в ход трамваи и осветит город.
День выдался пасмурный, но теплый и сухой. На площадь к надшахтному зданию прибыли все члены правления, инженеры, техники и все городские служащие. После освящения шахты Путилин, Ельников, Фролов и один из рабочих произнесли речи. На флагштоке над зданием взвился флаг с гербом города, изображавшим разрез шахты, из которой вырывался пучок лучей. Девиз на гербе гласил: "Из недр — сила". Одновременно с поднятием флага, по сигналу Ельникова, переданному по телефону в пещеру, заработали машины и сразу зажглись фонари на городских улицах, а трамвайные вагоны один за другим начали выходить из парка, разбегаясь по всем линиям и набирая на остановках пассажиров, платы с которых в этот день не брали.
