Пиши,
Хаим».
«Привет, друг.
Спасибо огромное, здесь есть, от чего оттолкнуться.
Только у меня опять глупый вопрос. Разве Курт Клемм был генерал-комиссаром Волыни – Подолья? Почему я всё время думал, что он управлял генеральным округом Житомир, а генерал-комиссаром Волыни – Подолья был Шёне?
Клёст».
«Выйди в ICQ».
Chaim: Привет, привет, тысячу лет с тобой в онлайне не общался. Хорошо, что ты спросил про Клемма, я про него не всё написал, что хотел. С 20 октября 1941 года Курт Клемм был генерал-комиссаром генерального округа Житомир. 26 октября 1942 года он сдаёт свой округ Эрнсту Людвигу Лейсеру с тем, чтобы 28 октября принять генеральный округ Волынь – Подолье у Генриха Шёне, который, в свою очередь, отправился назад в Кёнигсберг на должность инспектора ВМФ. Эта абсолютно открытая, простая и непротиворечивая информация умудряется раз за разом теряться на просторах книжных исследований и интернет-энциклопедий, где часто нет ни слова о том, что Клемм принял Волынь – Подолье и переехал в Луцк. Есть целый ряд источников, где утверждается, что Клемм передал Лейзеру Житомир временно, а потом принял его обратно – причём там даже не пытаются фантазировать о том, где был Клемм те несколько месяцев, что округ возглавлял Лейзер. Откуда взялась эта путаница в таком простом и хорошо известном наборе фактов?
Crossbill: Друг, ну откуда я знаю?
Chaim: Это был риторический вопрос.
Chaim: Погоди, я тебе ещё расскажу.
Chaim: С Клеммом ещё вот что странно. Он был нанят на генеральный округ Житомир в сентябре 1941 года, когда пол-Украины уже было оккупировано. Клемм, напомню, был единственным гражданским генерал-комиссаром на Украине, все остальные были кадровыми военными.
Chaim: На кой чёрт гражданскому лицу, профессиональному юристу, бросать всё и отправляться к чёрту на кулички, в центр кровопролитнейшей бойни? Причём лицу, которому было что бросать, – по нашим меркам он был мэром среднего по величине и довольно преуспевающего города.
Crossbill: Может быть, он был фанатиком идеи?
Chaim: Может быть. Смотрим дальше. Клемм приезжает в Житомир и уже через несколько месяцев, по обрывочным данным, которые есть у меня, начинает подсиживать Шёне. Ему приходится идти на какую-то сложную интригу с переводом Шёне в ВМФ, чтобы через год в конце концов перевестись в Волынь – Подолье. Чего ему не сиделось в Житомире?
Crossbill: Промахнулся?
Chaim: Вот-вот, похоже на то.
Chaim: Смотрим дальше.
Chaim: В июле 1943 года Клемм выписывает к себе Брейгеля (у меня нет никаких документов, но кто же ещё мог запросить в округ специалиста-нормировщика с фронта?). 3 июля Брейгель уезжает из расположения части. 6 июля Брейгель приезжает в Луцк. Вероятно, встречается с Клеммом.
7 июля Брейгель приезжает в Каменец-Подольский, и больше его никто не видит. Через 8 дней, 15 июля, Брейгеля объявляют пропавшим без вести. И ещё через 5 дней, 20 июля, когда становится понятно, что Брейгель не вернётся, Клемма отстраняют от должности.
Crossbill: Совпадение?
Chaim: Может быть. По крайней мере, именно так бы я и решил ещё неделю тому. На войне повсюду совпадения. Но четыре дня назад мне написал письмо мой старый друг из Украины с поддельным жетоном Брейгеля, который утверждает, что у него есть заказчик, интересующийся этим персонажем и его судьбой. Так что не всё так просто:-)
Crossbill: Ты прав, друг. Не всё так просто:-)
Chaim: Ну я, собственно, не для того тебя просил в ICQ выйти. Я хотел тебя порадовать – я всё-таки раскопал одну полезную штуку.
Crossbill: Какую?
Chaim: Адрес Ганса Брейгеля в Каменце.
Crossbill: ЧТО, СЕРЬЁЗНО???
Chaim: Абсолютно, друг. Я не написал тебе сразу, потому что пытался понять, где это – оккупационные власти всё время переименовывали улицы то в немецкие названия, то в местные дореволюционные, то обратно. Брейгель жил на улице Русской, 46, в четвёртой квартире. Насколько я понял по тем картам, что есть у меня, это от Новоплановского моста налево, шестой дом по правой стороне улицы. Если его не снесли, конечно, столько лет прошло.
Chaim: Сумеешь найти?
Crossbill: Конечно! Спасибо огромное!
Crossbill: Привет, мы только что вернулись.
Chaim: Привет, а я как раз тебе письмо пишу.
Chaim: Где были? Ходили по адресу, который я нашёл?
Crossbill: Да, ходили. Нашли много интересного, хотя Ганса Брейгеля, к сожалению, не нашли.
Chaim: А что там сейчас, по этому адресу?
Crossbill: Долго рассказывать. Я уж лучше тебе как-нибудь при личной встрече.
Chaim: Договорились. А я, в общем, закончил. Нету больше ничего про твоего Брейгеля. Я тебе подготовлю подробный отчёт, где я был, что видел, с кем общался – поверь, я обошёл все места, где могли быть его признаки. Ничего больше нет. Как сквозь землю провалился.
Crossbill: Чего-то подобного и сто€ило ждать.
Chaim: Ну, только один момент…
Crossbill: Какой?
Chaim: В воспоминаниях Отто Скорцени я нашёл несколько строк о Брейгеле и его последней командировке.
Crossbill: Хаим, ты шутишь. Я специально перебрал воспоминания Скорцени – там ни слова нет о Брейгеле.
Chaim: Это потому, что ты читал опубликованные воспоминания. А у меня есть копия рукописи, ещё до того, как её отредактировали. Там… есть моменты… которые стоило отредактировать.
Chaim: Тут в Германии такая дискотека бы началась, если б их опубликовали без купюр… да не только в Германии. Там и французы бы порадовались, и испанцы, и даже британцы…
Crossbill: Откуда они у тебя?..
Chaim: Ну, есть у меня знакомые… старые дедовские друзья…
Chaim: В общем, не важно.
Crossbill: И что там?
Chaim: Скорцени пишет, что Брейгель поступил в дивизию и поехал на Восток с единственной целью – встречаться с какими-то людьми, жившими в Советском Союзе. Что это были за люди и зачем Брейгелю с ними надо было встречаться – совершенно неясно. Но Скорцени вспоминает, что не редкостью были ситуации, когда Брейгель уезжал из расположения части на три-пять дней, часто отправляясь в какую-то глухомань, иногда даже через линию фронта, а потом возвращался обратно. Он не отчитывался перед дивизионным командованием об этих поездках, и его всегда прикрывало какое-то высшее руководство. Один раз Скорцени стал свидетелем телефонного разговора Хауссера с ОКВ, судя по всему, с кем-то из «верхов». Хауссер рассказывал, что не может допустить того, что человек из расположения части пересекает линию фронта и не передаёт никакой информации ни разведке, ни контрразведке. После этого Хауссер долго слушал ответ и нехотя с чем-то соглашался.
