И тут же одна картинка сменилась другой, ещё более смутной. Темняк даже не сразу сообразил, что это сцена допроса в застенке храма Трипты Законоблюстительницы, когда он под угрозой снятия кожи чистосердечно признался во множестве несовершённых преступлений.
– Надо же! – удивился Темняк. – Давно дело было, а в памяти осталось. Я уже и страну не упомню, в которой это происходило… Кажется, Минзаракс. Бывшая провинция приснопамятной Куламхатской империи. Ещё то пекло!
Световой столб немедленно отреагировал и показал эпизод последнего штурма столичной цитадели, когда Темняк, озверевший после непрерывного семисуточного сражения, сам полез на стену донжона [Донжон – отдельно стоящая башня замка, последнее прибежище осаждённых.]. Контакт и в самом деле налаживался, но какой-то странный. Темняк демонстрировал всякие казусные и трагические события, извлеченные из лабиринтов его памяти, а Шишка, как ни старалась, не могла оказать на него никакого заметного воздействия.
Сложившаяся ситуация в чем-то напоминала допрос, во время которого подследственный непрерывно несёт всякую ахинею, а следователь даже слово не может вставить.
Промучившись так с полчаса, Шишка окончательно вышла из себя – с её шкуры градом посыпались искры, а Темняка, находившегося на изрядном расстоянии, чуть ли не в бараний рог скрутило.
Затем она обернулась змеей и скрылась в стенном отверстии. Постепенно угас и световой столб. Черномазые ребята появились с некоторым опозданием, а от их былой весёлости и следа не осталось. На Темняка они посматривали настороженно, как на кусачего зверюгу.
– Пошли, – позвал один из них.
– Куда?
– Пошли, пошли! Пока на прежнее место.
– А не проще ли меня сразу в могилу закопать?
– Дурака-то не валяй! Не пойдешь сам, поведем силой. Ещё и бока намнём.
– Надо бы подумать…
Шальная мысль осенила вдруг Темняка, и он правой рукой ухватился за мочку левого уха. Однако этот в общем-то невинный жест окончательно переполнил чашу терпения черномазых.
– Хватай его, ребята! – приказал их предводитель. – Разве не видите, что он сумасшедшим прикидывается. Наверное, задумал какую-то пакость.
– Нет, нет! Это я просто пошутил, – в знак покорности Темняк вскинул вверх руки, пальцы на которых были сложены весьма странным образом – и не в кулак, и не в фигу.
Его вернули в постылое узилище, освещённое зловещими радиоактивными всполохами. Зурка спала, свернувшись калачиком прямо на сыром полу, и Темняк не стал будить её.
Похоже было, что его самые мрачные прогнозы сбываются. Возвращение сюда означало возвращение в могилу. Планы, которые поначалу связывала с ним Шишка, почему-то не осуществились, и это автоматически поставило крест на судьбе Темняка. Зурка, как говорится, шла за ним прицепным вагоном.
От горьких раздумий Темняка отвлек негромкий звук, раздавшийся в дальнем углу узилища. Кто-то осторожно скребся снаружи в стену.
Он крабом подполз к этому месту и обнаружил в стене щель, куда при желании можно было просунуть руку. С той стороны смутно угадывалось лицо человека, которого в другом месте и в другое время можно было бы принять за трубочиста.
– Ну привет, – произнес гость полушёпотом. – Что же ты так поздно открылся?
– Думал, всё обойдется, – стараясь не выдать радость, ответил Темняк.
– Пока клоп думал, его вши съели. Знаешь такую поговорку?
– Теперь буду знать.
– Как тебе там?
– Не очень, но пока держусь.
– Да, попал ты в передрягу. Хозяйка просто в бешенстве. Всё вокруг крушит. Не было еще такого случая, чтобы человек не поддался внушению. Ты первый. Можешь гордиться.
– А что она от меня хотела?
– Хотела твоей Хозяйке отомстить. Они ведь давно между собой враждуют. Оружием мести был избран ты.
– С чего бы такое счастье?
– Ты ведь, говорят, допущен в спальню своей Хозяйки.
– Это она допущена в мою. А в чем эта месть должна была состоять?
– Точно не знаю. Но, скорее всего, тебе бы поместили под кожу кусок вещества, испускающего невидимые смертоносные лучи, Хозяева к ним весьма чувствительны.
– Что же ей помешало сделать это?
– Ты и помешал. Ведь первым делом тебе следовало внушить ложную память, чтобы ни ты сам, ни твоя Хозяйка не догадались о том, что здесь произошло. Ну а ты не дался.
– Да я, собственно говоря, и не сопротивлялся, – признался Темняк.
– Значит, сопротивлялась твоя природа. Ты из каковских будешь? Свеча? Иголка?
– Я чужак. Попал в Острог по собственной глупости.
– Тогда всё понятно. У дикарей воля сильная. Её даже Хозяевам не одолеть. У вас ведь мозги не там, где у нормальных людей, а совсем в другом месте.
– Сам ты дикарь! – огрызнулся Темняк, но распространяться о том, где именно прошла закалку его душа, не стал. – Вместо того чтобы болтать, лучше бы вытащил нас отсюда.
– К сожалению, это не в моих силах. Но я постараюсь предупредить твою Хозяйку. Между собой им проще разбираться… Дай мне какую-нибудь вещь, принадлежащую лично тебе.
– Что же я тебе, интересно, дам? У меня даже волос на теле нет.
– Дай что-нибудь из одежды. Ты ведь не голый.
Штаны отдавать было как-то неудобно, и Темняк пропихнул в щель свою рубашенцию, несмотря на все события этого дня ничуть не пострадавшую.
– Постарайся не задерживаться, – попросил он. – А иначе я в этой кутузке долго не протяну.
– Знаю. У нас сюда смертников сажают. Видел я одного такого. За десять дней в старика превратился. Зубы выпали. Глаза ослепли. Кожа сплошь язвами покрылась.
– Мог бы мне этого и не рассказывать. А сейчас ступай. Как говорится, одна нога здесь, другая там. – Темняк, давно не веривший ни в каких богов, перекрестил своего визави.
Зурка уже проснулась и, скорчившись, сидела в уголке.
– С кем ты там разговаривал? – спросила она слабым голосом.
– Здешняя Хозяйка приходила, – ответил Темняк безразличным тоном. – Уговаривала поступать к ней на службу.
– И что ты ей ответил?
– Плюнул в рожу. Я ведь однолюб и измены себе позволить не могу.
– Мне смеяться или плакать?
– А что тебе самой больше хочется?
– Плакать… Ты обманываешь меня. Хозяева не умеют разговаривать с людьми. И рожи у них нет.
– Разве? Значит, это была не Хозяйка, а кто-то из её любимчиков. И рожа у него была такая, что не промахнешься.
– Мы здесь умрем?
– Конечно! Только не сейчас, а дней этак… тысяч через двадцать. И не здесь, а совсем в другом месте.
– Внизу? В уличной норе?
– Нет. Далеко-далеко отсюда.
– Не в Остроге?
– Ясное дело, что не в Остроге. Надоело мне уже тут отираться. На волю тянет. Сначала я хотел просто потихоньку сбежать. А теперь передумал. Прихвачу-ка я с собой всех желающих. В дороге веселее будет. Пойдешь со мной?
