— Зенон, — пробормотал Гроут.
— Зенон?
— Парадокс с лягушкой и колодцем.
— Понятно, — декан кивнул. — Понятно. Лягушка и колодец. Парадокс, которому две тысячи лет. Древняя загадка. И вы, двое взрослых мужчин, стоите в коридоре и спорите, как...
— Проблема заключается в том, — сказал Харди, — что никто никогда не проводил экспериментальной проверки. Парадокс носит совершенно абстрактный характер.
— Тогда вы двое и будете первыми, кто посадит лягушку в колодец и проследит, что из этого получится на самом деле.
— Но лягушка не станет прыгать в соответствии с условиями задачи.
— Вы должны ее заставить, вот и все. Я даю вам две недели на то, чтобы подготовить эксперимент и найти, наконец, ответ на эту детскую загадку. Мне надоели бесконечные споры, и я хочу, чтобы вы так или иначе покончили с этой проблемой раз и навсегда.
Харди и Гроут молчали.
— Что ж, — произнес наконец Харди, — давайте займемся делом, Гроут.
— Нам понадобится сачок, — сказал Гроут.
— Сачок и стеклянная банка, — добавил Харди, вздыхая. — И, видимо, чем скорее мы приступим, тем лучше.
Работа над проектом «Лягушачья камера», как его вскоре окрестили, началась с размахом. Университет выделил двум ученым подвальное помещение, и Гроут с Харди сразу же принялись перетаскивать туда оборудование. Очень скоро в университете не осталось никого, кто не знал бы об эксперименте. Большинство специалистов по точным наукам оказались на стороне Харди: они даже сформировали клуб «Провал» и всячески принижали способности лягушек. На философском и искусствоведческом факельтетах кто-то в ответ попытался организовать клуб сторонников успеха, но эта деятельность так ничем и не кончилась.
Гроут и Харди продолжали лихорадочно работать над проектом. По мере того, как двухнедельный срок приближался к концу, они пропускали все больше и больше лекций. А «Камера» тем временем росла и все больше и больше становилась похожей на длинную секцию канализационной трубы, расположившейся вдоль стены подвального помещения. Один конец ее исчезал в нагромождении проводов и аппаратуры, на другом конце находилась дверь.
Как-то утром Гроут спустился в подвал и обнаружил, что Харди уже там: он стоял, заглядывая в трубу.
— Послушайте, Харди, — сказал Гроут, — мы ведь договорились не трогать установку, если кто-то из нас отсутствует.
— Я просто посмотрел внутрь. Там темно, — Харди ухмыльнулся. — Надеюсь, лягушка сможет разглядеть дорогу.
— В конце концов, двигаться гам можно только в одну сторону.
— А не запустить ли нам пробную лягушку? — предложил Харди, закуривая трубку. — Страшно хочется узнать, чем все кончится.
— Слишком рано, — сказал Гроут, с беспокойством наблюдая, как Харди ищет банку с лягушкой. — Может быть, стоит немного подождать?
— Испугались проиграть? Лучше помогите мне найти банку.
Тут у входа в подвал что-то скрипнуло, и они оба посмотрели на дверь. На пороге стоял студент Питнер и с любопытством оглядывал «Лягушачью камеру».
— Что вам надо? — спросил Харди. — Мы очень заняты.
— Вы хотите начать опыт? — Питнер проскользнул в помещение. — А для чего все эти катушки и реле?
— Все очень просто, — ответил Гроут, просияв. — Это я сам предложил. Вот здесь...
— Давайте лучше я объясню, — перебил Гроута Харди. — Вы его только запутаете. Мы в самом деле собирались начать эксперимент с первой пробной лягушкой. Если хотите, молодой человек, можете остаться. — Он открыл банку и достал оттуда мокрую лягушку. — Как видите, у трубы есть вход и выход. Лягушку мы сажаем со стороны входа. Можете заглянуть внутрь, молодой человек.
Питнер сунул голову в трубу и увидел длинный темный тоннель.
— А что там за линии?
— Это линии для замеров. Гроут, включайте.
Аппаратура ожила и мягко загудела. Харди посадил лягушку в трубу и захлопнул дверцу.
— Это чтобы она не выбралась с этой стороны.
— А зачем вам труба такого диаметра? — спросил Питнер. — Туда вполне поместится взрослый человек.
— Смотрите, — сказал Харди, включая газовый рожок. — Этот конец нагревается, и тепло должно гнать лягушку вдоль трубы. Мы будем наблюдать за ней через окошко.
Заглянув в трубу, они увидели, что лягушка преспокойно сидит на месте, поджав лапки и глядя вперед печальными глазами.
— Прыгай, глупая, — сказал Харди и прибавил огня в горелке.
— Не так сильно! — закричал Гроут. — Маньяк! Вы что, хотите ее изжарить?
— Смотрите! — воскликнул Питнер. — Прыгает!
Лягушка действительно прыгнула.
— Благодаря теплопроводности металла дно трубы нагревается все дальше и дальше, — пояснил Харди, — и лягушке приходится прыгать, чтобы не обжечь лапы. Вот, смотрите.
— Боже, профессор, — испуганно заговорил Питнер, — она уменьшилась. Лягушка стала в два раза меньше.
— Здесь-то и кроется чудо, — просиял Харди. — Дело в том, что в дальнем конце трубы располагается генератор особого силового поля, а нагрев вынуждает лягушку прыгать к генератору. Силовое поле действует на живые ткани таким образом, что по мере приближения к источнику они сокращаются в размере: чем дальше лягушка прыгает, тем меньше она становится.
— А зачем?
— Только при таком условии каждый последующий прыжок лягушки будет меньше предыдущего. Прыгая, она становится меньше и, соответственно, короче становятся ее прыжки. Мы настроили аппаратуру таким образом, что степень уменьшения соответствует требованиям парадокса Зенона.
— И чем же все кончится?
— Вот это, — сказал Харди, — мы и намерены узнать. В дальнем конце трубы стоит фотоблокировочное устройство. Если лягушка доберется туда, она пересечет луч света, падающий на фотоэлемент, и таким образом отключит силовое поле.
— Доберется, — пробормотал Гроут.
— Нет. Она будет становиться меньше и меньше, а прыжки ее короче и короче. Для нее труба будет удлиняться до бесконечности, и она никогда не доберется до конца.
Ученые обожгли друг друга убийственными взглядами.
— Вы слишком в себе уверены, — сказал Гроут.
Они склонились над окошком в трубе. Лягушка проскакала уже довольно большое расстояние, но наблюдать за ней стало трудно: маленькое пятнышко размером не больше мухи продолжало ползти по дну трубы, становясь все меньше и меньше. Вскоре лягушка превратилась в крохотную точку, а потом и вовсе исчезла.
— Боже, — произнес Питнер.
— Мы вас больше не задерживаем, Питнер, — сказал Харди, потирая руки. — Нам с профессором Гроутом надо кое-что обсудить.
— Итак, — сказал Гроут, когда Питнер вышел, — трубу проектировали вы. Что стало с лягушкой?
