– Какое счастье, что первым делом вы пришли ко мне! Вы поступили совершенно правильно.
– Надеюсь, это действительно так. Однако что вы задумали?
– Нам в первую очередь следует беспокоиться о котировках акций «Белой Хризантемы» и прибылях ее акционеров, включая вас. Во-первых, естественно после проверки фактов нам предоставляется хоть и ограниченная, но все же явственная возможность снять бремя обязательств с самих себя. Было бы верхом безответственности не воспользоваться ею. Для «Белой Хризантемы» будет значительно лучше, если эта проблема получит огласку постепенно и источником информации о ней станем не мы, а кто-нибудь другой. Кризиса можно избежать, если не обрушить эту новость на широкую общественность вот так, сразу.
– Боюсь, я вас не совсем понимаю…
«Боюсь, я его очень хорошо понимаю. Проклятие. Я поставил не на ту лошадь».
Винг покачал головой.
– Ответственные люди в любой криокорпорации согласятся со мной. Это не та новость, которую можно предавать широкой огласке. Это может оказаться гибельным не только для «Белой Хризантемы», но и для бизнеса в целом. Да что там, для всей экономики.
– Значит, вы предлагаете не коллективное заявление в суд, а коллективный сговор?
«Осторожно, не сорвись», – приказал себе Майлз.
– Ну почему сразу «сговор». – Винг вздохнул с глубоким сожалением. – Хотя это как раз всех бы устроило. Однако если уж даже посторонний, человек с другой планеты, смог обнаружить такую проблему после поверхностного знакомства с Кибо, то ясно, что все зашло слишком далеко, и сокрытие не поможет надолго. Эта новость, видимо, скоро станет известна всем.
«И вовсе даже не так тихо и мирно, как тебе хотелось бы», – подумал Майлз, но не стал посвящать Винга в детали.
Винг побарабанил пальцами по черному стеклу стола.
– Думаю, у нас есть небольшое преимущество. А потом я сам схожу к нашим коллегам-конкурентам. Через несколько недель. Поскольку есть здесь кое-какие вопросы, которые могут представлять опасность для всех нас. Не волнуйтесь, лорд Форкосиган, у нас ваши инвестиции в полной безопасности. Просто оставьте мне решение этого вопроса. – Он откинулся на спинку кресла, улыбчивый, как всегда, хотя было видно, что в мозгах закрутились шестеренки.
– А как же нам наказать мерзавцев из «Нового Египта»? – Майлз старался, чтобы голос прозвучал жалостливо, а не гневно.
– Знакомо ли вам выражение: достойная жизнь – лучшая месть?
– Там, откуда я родом, лучшей местью обычно считается голова обидчика на блюде.
– Ну, э-э… Гм. Просто разные культуры. Так. Вы обеспечили меня сегодня работой, которую я не планировал.
Намек прозвучал достаточно прозрачно. Майлзу пора сниматься с якоря, Вингу – обеспечивать живучесть своего «плавсредства».
У Майлза перед глазами возникла картина: корпорации сходятся в… нет, не в битве, а в соглашении.
– Вы заставили меня о многом задуматься, Винг-сан.
– Да и вы дали мне пищу для ума. Не желаете ли чаю на дорогу?
Очевидно, Вингу трудно было придерживаться правил хорошего тона перед лицом новых трудностей.
– Почему бы и нет? – ответил Майлз, таким образом совместив и достойную жизнь, и месть. Пусть мелкую, но месть.
Они вышли в приемную, где секретарша пичкала Роика зеленым чаем с миндальным печеньем, осыпая его взглядами восхищенными и благодарными. Сфинкс жалобно мяукал из здоровенного… контейнера для переноски сфинксов.
– Я так рада, что вы ее заберете, – сказала секретарша, кивнув на клетку и наливая Майлзу и своему боссу чай из изящного фарфорового чайника. – Очень милое существо, притом совершенно ручное. Только вот не вписывается в дизайн помещения.
– Ага! – обрадовался Винг. – Вы наконец-то нашли ей хозяев, Юко? Отлично! Наконец-то из туалета исчезнет эта коробка…
Майлз неодобрительно посмотрел на Роика.
– У нас теперь будет сфинкс?
«Зачем?» – хотел он спросить. Или скорее: «За что мне такое наказание?»
Роик выглядел виноватым.
– Кое-кто, я уверен, ей очень обрадуется.
– Ясно.
Майлз надеялся, что Роик получил что-нибудь взамен. Например, информацию. Секретарша выглядела для него староватой. Был ли ее интерес к барраярцу материнским или романтическим – не имело значения. Главное, интерес был дружественным и неподдельным.
Майлз решил ограничить месть одной чашкой и позволил проводить себя к выходу. Появились два служащих. Они покатили на платформе еду сфинкса, а также ее посуду, игрушки, сменные головные уборы и санитарные принадлежности. Роик потащил контейнер и проследил за погрузкой всего этого в консульский флаер. Голос сфинкса звучал грозным протестом, когда они выезжали из-под тории:
– Во-о-он! Во-о-он!
– Куда теперь, милорд? Какие остановки на пути?
– Думаю, пока никаких. Мой блестящий план по исправлению ситуации и нашему скорейшему возвращению домой только что пошел ко дну. Расскажу тебе все по дороге в город.
– Да, милорд.
* * *
Джин потихоньку выбрался из послеоперационной, где дремали мама и сестренка. Мина как котенок свернулась в изножье кровати. Мама выглядела вымотанной и бледной, даже какой-то страшноватой, правда, совсем не похожей на ту, другую женщину, которую Майлз-сан и Ворон-сенсей не смогли оживить. Радость, что мама жива и вот теперь снова с ним, в первое мгновение просто захлестнула как волна. Однако теперь волна отступила, и Джин вновь оказался в смятении чувств, в странном, подвешенном состоянии. Снова все стало неопределенным, снова он под контролем взрослых. Где они будут жить? Что случится с его зверьем? Заставят ли его вернуться в школу? Когда? Неужели он теперь обречен учиться с малышней на год младше его?
А что, если все это опять отнимут?..
В общей палате дежурила Ако, она приветливо кивнула мальчику, не вставая со стула. Джин услышал в коридоре голоса и пошел взглянуть, кто там.
Прикрыв за собой дверь, он натолкнулся на взволнованного Форлинкина-сана. Он разговаривал с Вороном-сенсеем и двумя неизвестными. У Джина тоже отвалилась челюсть, когда он посмотрел на этих новеньких.
Мужчина был почти копией Майлза-сана, – того же рос та, очень похож, только раза в два шире и без седых волос. На нем был строгий костюм – черный-пречерный и даже чернее. От этого его полнота вовсе не бросалась в глаза. Женщина была даже выше Джиновой матери – яркая блондинка, волосы убраны назад красивым узлом, глаза почти такие же голубые, как у консула Форлинкина, одежда гораздо более непринужденная: мягкие серые тона, гладкий белый верх и что-то золотисто поблескивало на шее и в ушах. Ее одежда чем-то напоминала сорочки Майлза-сана – вроде бы простые, но в то же время выглядящие очень… Ну очень! Женщина улыбнулась Джину, и мальчику вдруг стало тепло.
