- В таком случае отправляйся в Землеград и готовься вместе с Мачуком к перелету. Продумайте все до мелочей. Задание это очень ответственное и рискованное: ведь мы даже приблизительно не знаем, какой ширины океан. Будет у меня к тебе и одна специальная просьба: возьмите с собой Безликова. Нилин полагает, что он уже вполне акклиматизировался, и ему крайне полезно вновь поработать геологическим молотком...
- Хорошо, возьмем, - без особого энтузиазма согласился Виктор.
- А все, кто остается на основных базах, - продолжал Батыгин, - могут теперь приступить к исследованиям по полной программе. В первую очередь это относится к астрогеофизикам, в частности к сейсмологам. В их наблюдениях нуждается и сравнительная сейсмология, и астрогеотектоника, и планетология...
- Николай Федорович, - выступил вперед Шатков. - Пришло время заняться и абиссалогией...
- Абиссалогией, - задумчиво повторил Батыгин. - Не будь астрогеографии, я посвятил бы жизнь этой науке, исследованию океанических пучин. Не возражаю. Приступайте к монтажу батискафа...
Первое, что увидел Травин, когда вертолет подлетел к Землеграду - было зеленое поле.
Зеленый цвет, от которого все отвыкли, казался столь необычным на бурой поверхности Венеры, и веяло от этого маленького поля таким родным, земным, что Травин глаз не мог отвести от него.
- Что это зеленеет? - опросил он Виктора, хотя отлично понимал, что зеленеть может только пшеничное поле.
- Посев Мишукина, - ответил Виктор и добавил: - Уже сантиметров на двадцать поднялась пшеница!
Травин попросил высадить его у поля, и Виктор вышел вместе с ним. Присев у края и ласково проведя ладонью по прохладной шелковистой поросли, Травин сказал:
- Некрасивая!.. А мы ее сделаем красивой, Венеру!.. Всего двух цветов и не хватает ей, чтобы стать писаной красавицей - зеленого да голубого!
- И синего, - сказал Виктор, взглянув в сторону моря.
- И синего, - согласился Травин. - Пустяк! А раскинутся тут леса, зацветут луга, и покажется тебе Венера прекраснее Земли!
- Прекраснее Земли не покажется, - возразил Виктор.
- Как знать!.. Если все тут создать своими руками...
- Все равно...
- Эстетики уверяют, что прекрасно жизнеутверждение, весеннее буйство, половодье сил...
- А закат солнца?.. Разве он не бывает прекрасен?
- Что ж - закат?.. Если бы мы знали, что солнце заходит в последний раз и больше никогда не взойдет, закат не показался бы нам прекрасным... А Венера через пятьдесят лет будет весенней планетой!
- Все равно...
- Что все равно?
- С Землей ее не сравнишь...
- Скучаем? - усмехнулся Травин.
- Скучаем, - ответил Виктор.
- А улетишь - и о Венере скучать будешь.
- Не знаю.
- Будешь! Теперь о ней нельзя будет не тосковать - слишком много сил мы ей отдали...
- Не знаю, - повторил Виктор.
Они встали и пошли к Землеграду, перенесенному на новое место, подальше от моря.
Неделю спустя вертолет покинул Землеград - начался трансокеанический перелет. Шли на большой скорости на высоте пятисот-шестисот метров над водою. Через четыре часа Мачук уступил место у автопилота помощнику и отправился отдыхать. А Виктор, рельефовед Свирилин и астрогеолог Безликов бессменно сидели в передней части вертолета и нетерпеливо поглядывали вперед и по сторонам в ожидании скорых открытий.
Геликоптер находился в полете уже седьмой час, когда впереди показалась суша. Все повскакали со своих мест, бросились к окнам.
- Материк. Это наверняка материк! - восторженно твердил Свирилин, но он ошибся: вертолет подлетел к небольшому архипелагу.
Они провели на островах несколько часов, осмотрели их и-описали. А еще через десять часов вертолет достиг берега нового материка...
В Землеграде еще оживленно обсуждалось это открытие, когда пришла новая неожиданная радиограмма:
"Звездолет Батыгину
Землеград Травину
Найдены следы пребывания разумных существ тчк Обнаружен оставленный ими документ тчк Вылетаем обратно тчк
Начальник Летного отряда Строганов"
Ни в Землеграде, ни на плато Звездолета никто этой телеграмме не поверил. Батыгин, связавшись по радио с Травиным, сказал, что он удивлен поведением Виктора и Свирилина. После всего, что они видели, после всех выводов, которые они сделали, "обнаружить" на Венере разумные существа и прервать из-за этого работу отряда мог только пустой романтик.
В ответ на телеграмму Виктора Батыгин послал приказ продолжать работу.
С вертолета ответили, что посев они закончили и теперь следуют в Землеград.
Это было неслыханно - не подчиниться приказу начальника экспедиции! Все отлично понимали, что никакие личные симпатии не спасут Виктора от самого страшного наказания: устранения от всех без исключения экспедиционных дел до возвращения на Землю.
Но оказалось, что Виктор в спешке и волнении непродуманно составил телеграмму и поняли его не совсем правильно. Виктор и не имел в виду венерцев, нет, речь шла совсем о другом.
Придя к Батыгину, Виктор молча протянул ему металлический цилиндр, и Батыгин сам вынул из него белый лист, испещренный непонятными значками.
- Венеру кто-то посещал до нас, - сказал Виктор.
Этого Батыгин не ожидал.
- Я понял тебя совершенно иначе, - признался он, разглядывая странный документ. - Бумага это, что ли?
- Похожа на бумагу, но уж очень плотная. А значки...
- Значки похожи на буквы. Но не будем забегать вперед. Рассказывай все подробно.
Виктор рассказал о первых часах полета, о том, как они достигли архипелага и опустились на него.
- Мы пытались обнаружить хоть какие-нибудь признаки жизни на нем, говорил Виктор, - но архипелаг оказался таким же безжизненным, как и материк. Тогда мы полетели дальше, следуя строго на запад. Вскоре мы заметили на горизонте темные неподвижные облака и поняли, что перед нами вершины гор. Дальнейшие наблюдения убедили нас, что мы открыли материк, тогда я послал вам радиограмму... После короткого отдыха мы отправились на юг и посеяли с воздуха часть семян на приморской равнине в тропическом поясе, а потом решили перелететь через горный хребет и засеять внутренние части материка. Хребет оказался высоким, но не очень широким, и сразу же за ним открылась обширная равнина. Там мы сделали второй посев. Уже готовясь улетать обратно, мы заметили посреди равнины столообразный останец со странной пирамидальной башней. Мачук подлетел поближе, и всем нам показалось, что башня эта кем-то сложена, а Свирилин сказал, что такие гурии у нас на Земле обычно складывают альпинисты на горных вершинах и оставляют в них записки о своем восхождении. Эти рассуждения об альпинистах и записках, оставленных среди камней, нас рассмешили, и Свирилин даже немножко обиделся. Он спросил: "Ну, как она могла образоваться, эта башня?.. Объясните, если вы такие умные!" Объяснить никто не мог.
