Адам и Макс вернулись в скафандрах, чтобы забрать тело Арки. Два дня спустя они пришли проститься с ним на тихую католическую панихиду, состоявшуюся в церквушке резервации. Священник, урожденный житель Дьявольского озера, произнес древние слова прощания на языке сиу.
Оплакать погибшего пришли и индейцы, и их друзья. Было много привлекательных девушек и девять игроков юношеской баскетбольной команды, в которой Арки был помощником тренера.
Макса уведомили, что от него ждут нескольких слов о происшедшем, как от одного из тех, ради кого Арки пожертвовал собой. Макс достал блокнот, чтобы набросать тезисы. Но когда настало время говорить, лежавший в кармане блокнот был позабыт. Максу не хотелось, чтобы люди думали, будто он без бумажки не может выразить свои чувства к человеку, спасшему его жизнь.
— Арки не знал толком ни Эйприл, ни меня, — стоя перед церковной кафедрой, начал он. — Всего несколько месяцев назад мы были совсем незнакомы. Сегодня мы с Эйприл находимся здесь не только благодаря его мужеству, но и потому, что он не потерял головы даже в предельно трудной обстановке. Наверное, он понимал, что не сможет спасти себя, и потому отдал свою жизнь ради спасения наших.
Макс порывисто передохнул. Слушатели подались вперед, чтобы не пропустить ни слова.
— Впервые переступив порог его кабинета, я обратил внимание, что на стене позади него, на самом видном месте, висит лук. Не скрывая гордости, он объяснил, что это отцовский лук. Лук — оружие воина. Мой отец тоже был воином. И он бы гордился таким сыном. — Голос Макса дрожал. Ему снова привиделась девочка за окном самолета.
Впервые пройдя сквозь Врата вслед за Эйприл, Макс думал, что это воспоминание покинуло его навсегда, но сейчас с холодной ясностью осознал, что оно останется с ним на всю жизнь.
В подобных случаях у племен обеих Дакот и Северо-Запада принято преуменьшать свою скорбь. Вместо оплакивания они превозносят жизнь и деяния духа, облеченного плотью и временно проживавшего среди людей. Во время подобных празднеств проходит и ритуальная раздача подарков членами рода.
В конце церемонии подросток, назвавшийся братом Арки, вызвал вперед Макса, к великому его изумлению.
— Мы кое-что для вас приготовили, — сказал юноша, протягивая Максу длинную узкую коробку, обернутую домотканым полотном. Собрание заинтересованно зашевелилось.
Поблагодарив юношу. Макс открыл сверток. Внутри оказался лук.
— Я не могу его принять! — запротестовал Макс.
Джеймс Ходок встал и повернулся так, чтобы его услышали все.
— Говоря вашими же словами, лук — оружие воина.
Собравшиеся одобрительно загудели.
— Я не воин, — стоял на своем Макс, — я бизнесмен.
— У вас дух воина, мистер Коллингвуд, — улыбнулся губернатор племени. Арки отдал жизнь за вас, и род решил, что луком должны теперь владеть вы. — Заметив, что Макс все еще колеблется, прибавил: — Арки и сам пожелал бы, чтобы лук перешел в ваши руки.
Один из студентов ввел посетителя в кабинет, вопросительно посмотрел на Эйприл и удалился.
— Мистер Асквит? — Эйприл встала, протягивая руку.
— Рад познакомиться, доктор Кэннон. — Асквит вяло пожал ей пальцы. — Не знаю, слыхали ли вы обо мне.
В его интонации сквозила как раз такая доля самоопровержения, что Эйприл сразу догадалась: сам Асквит считает себя отнюдь не второстепенной особой. Разумеется, это тот самый Уолтер Асквит, дважды лауреат Пулитцеровской премии, критик, эссеист, поэт и романист, автор ряда едких социальных памфлетов, самый свежий из которых, "Последние новости из Вавилона", по данным "Нью-Йорк таймс", уже полгода держится на вершине списка бестселлеров. Эйприл вспомнилось, как во время ее учебы в колледже к ним приехал с циклом лекций человек, чья долгая карьера писателя и редактора уже клонилась к закату. Они разбирали асквитовский цикл очерков "Увязшие в варварстве" — серию сокрушительных выпадов против разнообразных литературных деятелей и произведений, в одном из которых сам лектор на мгновение всплывал на поверхность Из небытия, чтобы тотчас же получить между глаз стрелу великого человека. Лектор горделиво показал студентам страницу и строку, где он упоминался, и Эйприл поняла, что эта пощечина стала вершиной его карьеры. Наверное, похожие чувства испытывал брадобрей Данте.
— Мне знакомы ваши работы, мистер Асквит, — отозвалась она. — Чем могу служить?
Про себя же Эйприл подумала, что из этого крупного, одутловатого, сутулого мужчины с седыми волосами, зачесанными на плешь, бросающего короткие, уверенные реплики, получился бы хороший судья.
— Я бы хотел провести некоторое время в Эдеме, — заявил он.
Записав на листке номер телефона гостевой службы, Эйприл через стол протянула его Асквиту:
— Вас с радостью внесут в список.
— Нет, по-моему, вы не поняли. Я уже побывал там. Я хочу вернуться. Честно говоря, я бы с удовольствием разбил там палатку и пожил какое-то время.
Эйприл демонстративно взглянула на часы. Чины и звания уже не производили на нее никакого действия. Возмутительные требования остаются возмутительными, чьи бы уста их ни изрекали.
— Извините, мистер Асквит, вряд ли мы можем позволить...
— Доктор Кэннон, я прекрасно представляю научное значение Купола. Но сомневаюсь, что вы осознаете психологические и философские последствия своего открытия. Человечество, черепашьим шагом двигавшееся вперед, подошло к развилке. Мы ступили в обширный лес. Известный нам мир затаился в предчувствии чего-то нового, но не знает, чем это новое обернется. Потому-то на фондовых биржах и воцарился хаос, потому-то и расхаживают перед Белым домом демонстранты, потому-то Объединенные Нации и схлестнулись в самых пылких дебатах за последнее десятилетие. Когда вы пару недель назад перешагнули бездну, войдя в этот неведомый, новый свет, вы открыли новую эру.
Кто-то должен описать все это. Кто-то должен наделить повседневные события историческим и литературным значением. Мы привыкли считать, что если из всего двадцатого века будут помнить лишь одно конкретное событие, то этим событием будет посадка на Луну. Но... — Асквит посмотрел Эйприл прямо в глаза. — Посадка на Луну — сущий пустяк, доктор Кэннон. Поворотный момент — не столетия, а всей современной истории — настал сегодня. Я знаю, что вы начали приглашать специалистов — математиков, геологов, астрономов и бог знает кого еще. Все это на пользу, это необходимо делать. Но мы нуждаемся также и в человеке, единственной обязанностью которого было бы решать, а каково же значение происходящего здесь. Стоять поодаль, пока остальные измеряют, взвешивают и рассуждают, дабы приложить эти события к прогрессу человеческого духа. — Сложив ладони вместе, он опер подбородок о пальцы. — Полагаю, я как нельзя лучше подхожу на эту роль. Фактически я уже проделал обширную подготовительную работу, имею кое-какие наметки и был бы весьма польщен, если бы меня удостоили честью принять участие в происходящем.
