— Говорят, что на Первый уровень.
Когда Венда была маленькой и обогреваемые коридоры простирались гораздо дальше от города, чем сейчас, она часто бродила по ним из свойственного молодости любопытства. Однажды, забредя настолько далеко, что застоявшийся в коридоре ледяной воздух начал покусывать кожу, она вошла в зал, ведущий наверх. Но выход закрывала огромная, наглухо приваренная пробка.
По ту сторону пробки и выше, как узнала она много лет спустя, находился Семьдесят девятый уровень, еще выше Семьдесят восьмой, и так далее.
— Мы отправляемся еще выше Первого уровня, Венда.
— Но выше его ничего нет.
— Правильно. Ничего. Там кончается твердое вещество планеты.
— Но как там может оказаться что-то, кроме пустоты? Ты не про воздух говоришь?
— Нет, не про воздух, а про ничто. Вакуум. Ты ведь знаешь, что это такое?
— Да. Но когда создают вакуум, воздух откачивают, а сосуд закупоривают.
— Неплохие знания для обслуги. Так вот, за пределами Первого уровня — только невероятный объем вакуума. Он тянется бесконечно во всех направлениях.
Некоторое время Венда размышляла, потом спросила:
— А там кто-нибудь бывал?
— Нет, конечно. Но остались записи.
— Может, записи неправильные?
— Такого не может быть. Знаешь, какое пространство мне придется пересечь?
Поток мыслей Венды всколыхнулся изумленным отрицанием.
— Полагаю, ты знаешь о скорости света?
— Конечно, — с готовностью подтвердила она. Об этой универсальной константе знали даже младенцы. — Тысяча девятьсот сорок четыре длины пещеры туда и обратно за секунду.
— Правильно. Но свету, чтобы пролететь расстояние, которое мне предстоит преодолеть, потребуется десять лет.
— Ты смеешься надо мной. Или хочешь меня напугать. — Зачем мне тебя пугать? — Рои встал. — Но я и так здесь болтаюсь слишком долго…
На мгновение одна из его шести хватательных конечностей легко коснулась конечности Венды в жесте понимания и дружбы. Поддавшись неосознанному порыву, она крепко сжала ее, чтобы Рои не уходил.
Венду на секунду затопил ужас — а вдруг он заглянет поглубже в ее сознание, минуя разговорный уровень? Тогда его охватит отвращение, он никогда больше с ней не заговорит, а может быть, и сообщит куда надо, чтобы ей вправили мозги. Но вскоре она успокоилась. Ведь Рои нормальный, а не больной, как она. Он никогда не поддастся искушению, и ему даже в голову не придет проникать в сознание друга глубже разговорного уровня.
Он пошел, а она смотрела ему вслед и любовалась его красотой. Какие у него прямые и сильные хватательные конечности. Как цепки его многочисленные манипуляторные вибриссы. А таких красивых переливов оптических пятнышек она ни у кого за всю жизнь не видела.
Лаура уселась на свое место. Какими мягкими и удобными стали делать сиденья! И вообще, насколько уютны самолеты внутри — совсем не похожи на те жесткие, серебристые и не предназначенные для людей конструкции, какими они представляются снаружи.
Плетеная колыбелька стояла на соседнем кресле. Она заглянула в щелочку между одеяльцем и полукруглой крышечкой. Уолтер спал. Безмятежное пухлое младенческое личико с полукружиями век, осененных пушистыми ресницами.
Прядка светло-каштановых волос свесилась ему на лоб, и Лаура, затаив дыхание, осторожно заправила ее под чепчик.
Приближалось время очередного кормления, и мать надеялась, что ребенок еще слишком мал и непривычность обстановки его не встревожит. Стюардесса оказалась очень добра и приветлива и даже поставила его бутылочки в холодильник. Подумать только — холодильник в самолете!
Люди, сидящие по другую сторону прохода, поглядывали на Лауру с особым выражением, ясно показывающим, что они охотно заговорили бы с ней, отыскав подходящий предлог. Такой момент настал, когда она вынула Уолтера из колыбельки и уложила на колени розовое тельце, закутанное в белые пеленки.
Когда люди незнакомы, младенец всегда уважительный повод начать разговор. Сидящая напротив дама (как нетрудно было предсказать) сказала:
— Какой чудесный ребенок. Сколько ему уже, милая?
— На следующей неделе исполнится четыре месяца, — ответила Лаура, правда, несколько невнятно (зажав губами булавки, она расстелила на коленях одеяльце и меняла Уолтеру пеленки). Уолтер смотрел на любопытную даму и глуповато улыбался, демонстрируя влажные беззубые десны. (Ему всегда нравилось, когда меняли пеленки.)
— Посмотри, как он улыбается, Джордж, — сказала дама. Ее муж улыбнулся в ответ и пошевелил толстыми пальцами.
— Гу-у-у, — сказал он. Уолтер пискляво рассмеялся.
— Как его зовут, милочка? — спросила дама.
— Уолтер Майкл, — ответила Лаура, потом добавила: — В честь отца.
Вскоре все мешавшие разговору барьеры рухнули. Лаура узнала, что супругов зовут Джордж и Элеонора Эллис, что они возвращаются из отпуска, у них трое детей — две девочки и мальчик, уже взрослые. Обе дочери замужем, и одна даже подарила им двух внуков.
Лаура слушала их, изобразив на лице интерес. Муж всегда говорил ей, что его привлекло именно ее умение слушать других.
Уолтер заерзал, и Лаура освободила ему ручки, чтобы он смог потратить часть энергии на движение.
— Вы не подогреете его бутылочку? — спросила она стюардессу.
Угодив под град строгих, но сочувственных вопросов, Лаура рассказала, сколько раз в день малышу нравится есть, какой именно смесью она его кормит и не появляется ли у него на ножках сыпь от мокрых пеленок.
— Надеюсь, у него сегодня не расстроится желудочек, — взволнованно добавила она. — Сами знаете — самолет качает…
— Господи, — отозвалась миссис Эллис, — да он еще слишком маленький, чтобы такое замечать. К тому же нынешние большие самолеты просто замечательны. Мне даже не верится, что мы в воздухе, пока я не выгляну в окошко. Да и тебе, Джордж, правда?
Однако мистер Эллис, человек прямой и откровенный, сурово произнес:
— Признаться, я удивлен, что вы взяли такого маленького ребенка в полет.
Его жена повернулась к нему и нахмурилась.
Лаура прижала Уолтера к плечу и нежно похлопала ладонью. Начавший было похныкивать малыш тут же смолк, запустив пальчики в гладкие светлые волосы матери. Вскоре он уже теребил свисающую на шею прядку.
— Я везу его к отцу, — пояснила Лаура. — Уолтер еще не видел сына.
Мистер Эллис возмущенно покраснел и едва не разразился гневным комментарием, но миссис Эллис быстро вставила:
