Валерий правой рукой обхватил Олесю, а левой, с зажатым в ней длинным шестом, пробовал снег, потому что где-то здесь на обратном пути он провалился в неглубокий ручей.
Оказавшись у лесенки, замерли. Говорить не могли. Хотелось поскорее забраться в тепло и проспать часов тридцать, не опасаясь, что замёрзнут во сне.
Валерий осторожно подтолкнул девушку наверх, и в этот момент услышал шорох. Олеся стояла на верхней площадке, непонимающе поглядывая на пилота.
Валерий приложил палец к губам, потом медленно обернулся…
Только теперь он понял: спасительная находка старого геологического вагончика не была исключением из правила в череде непрерывных несчастий, — она оказалась их естественным логическим завершением.
Рядом с навесом стоял огромный медведь. То ли запах дыма его потревожил, то ли давно не слышанные им человеческие голоса. Медведь едва заметно шевелил большой головой и угрюмо наблюдал за людьми.
Валерий шагнул на ступеньку, но понял, что убежать не успеет. К тому же тонкая металлическая дверь с десятисантиметровым утеплителем внутри едва ли спасёт их от звериного гнева.
Перехватив шест с обугленным концом, пилот приготовился…
Медведь тряхнул мощным задом, выдохнул облачко пара и бросился на человека.
Над головой пилота пискнула испуганная Олеся, прижавшись спиной к двери.
— Прячься внутрь! — крикнул Валерий, уворачиваясь от огромной лапы.
Взвихрив снег, медведь пролетел мимо, потом развернулся и с рёвом кинулся вновь. Вторично уклониться пилот не успел — мощным ударом его отбросило к правой стенке балка, где лежал ворох металлических обломков. Шеста в руках не оказалось. Валерий поискал его глазами. Не нашёл.
Медведь встал на задние лапы, широко раскрыл пасть и угрожающе заревел. От оглушительного рыка с шумом поднялись в воздух перепуганные птицы, со столетней лиственницы посыпался иней.
Медведь уже вспарывал задними лапами снег, а Валерий продолжал лихорадочно соображать, как же заставить зверя отступить. Ничего не придумав, он принялся торопливо шарить вокруг в поисках оружия. В руку попал обрезок арматуры. Понимая, что времени нет, и он катастрофически опаздывает, пилот выдернул из кучи прут, упёр его одним концом в смёрзшийся конгломерат железа, другой направил под небольшим углом навстречу зверю.
Ещё один кусок он успел извлечь за миг до того, как разъярённый медведь навалился на него всей своей многосоткилограммовой массой. Валерий выставил и второй прут, но с ужасом понял, что он слишком короток, и его нельзя упереть в ледяную глыбу.
Пилот хотел отбросить его в сторону, но медведь был уже рядом.
Раскрыв чудовищную пасть и дыша на человека смрадом, он потянулся к его лицу. Шершавый, трёхсантиметровый толщины прут с хрустом вошёл в огромное волосатое тело. Валерий успел улыбнуться, но радость оказалась недолгой: второй прут — короткий, — который он так и не успел выбросить, оказался между его телом и тушей медведя. В агонии зверь рванулся к человеку, насаживаясь на второй стержень, одновременно, вгоняя его в тело пилота.
Боли Валерий не почувствовал. Живой, вздрагивающий пресс за секунду раздавил, растёр, размазал его по металлическому хламу, заставив худым телом почувствовать каждый бугорок, каждую выпуклость на проржавевших обломках…
…Его разбудила тишина.
Скосив глаза, Валерий увидел угол столика, вторую койку, длинные полки с пучками пыльных сухих растений. Пахло пряной травой и ароматным мясным варевом. Валерий попытался встать, но не смог, с удивлением обнаружив, что привязан толстой верёвкой к кровати!
Ничего не понимая, он откинулся на спину, продолжая прислушиваться. Скоро стали различимы отдельные звуки: потрескивание дров в печке, слабый шум ветра за стенами балка, глухие удары под полом. Валерий ещё не успел разобраться в их природе, когда дверь скрипнула, по полу простучали каблуки, и у самых своих глаз он увидел улыбающееся лицо Олеси.
— Выкарабкался! — засмеялась она и принялась развязывать на его груди тугой узел.
— А… зачем это?.. — Валерий глазами указал на прочные путы.
— Тебя лечить непросто… — девушка, наконец, справилась с узлом, торопливо размотала верёвку и кинула её на свою кровать. — Все пять дней ты как одержимый продолжал сражаться с медведем. Вот и пришлось…
— Он… убежал?..
— Убежал! — засмеялась Олеся. — Только недалеко — до нашей кастрюли!
Валерий понял, откуда запахи.
— Значит, всё хорошо?..
Спрашивая, он не был уверен, что получит положительный ответ.
Девушка испытующе посмотрела на него.
— При экономном расходовании, медвежатины нам должно хватить месяцев на пять-шесть. А там — весна…
— Весна… — эхом повторил Валерий и быстро спросил: — Ты сказала, я провалялся пять дней?!
— Сегодня шестой, — отозвалась Олеся. — А почему это тебя удивило?
— Да так…
Валерий попытался сесть. Девушка помогла ему.
Только сейчас пилот заметил, что раздет.
— Наверное, было нелегко затащить меня в балок? — спросил он.
Олеся отвернулась.
— Нелегко — не то слово. Я больше боялась не раны, а твоего покрытого жуткими шрамами тела… Ты раньше попадал в аварию?..
— Было дело… — уклонился от прямого ответа пилот.
Олеся понимающе кивнула.
— Права была Ариша… — неожиданно сказала она.
— В чём? — не понял Валерий.
— У тебя поразительная, просто невероятная регенерация тканей. Любой другой на твоём место не прожил бы и суток!
— Это правда… — почему-то не слишком весело согласился Валерий.
Девушка как-то странно посмотрела на него и спохватилась.
— Чего я сижу?! Тебя же поить бульоном нужно!
Олеся вспорхнула, добежала до печки, откуда послышался приятный звон кастрюли.
Валерий в блаженстве закрыл глаза.
Уже давно ровное дыхание уснувшей Олеси наполняло балок, а Валерий всё никак не мог заставить себя сомкнуть глаз. Его выздоровление проходило на фоне странных метаморфоз. С одной стороны он с приятным удивлением осознавал возвращающиеся с каждой минутой силу и крепость, а с другой — ощущал внутри себя нарастающую сосущую пустоту, словно увеличение мышечной массы одновременно выкачивало из него что-то очень-очень важное, — то, без чего он не мог жить. Кроме того, очнувшись после многодневного забытья, он с удивлением обнаружил полную ясность в том событии, которое до встречи с медведем ставило его в тупик. Неожиданно всё произошедшее с Ноком стало понятным. Валерий ещё не успел осознать, откуда проистекает неподкреплённая ничем уверенность, однако, в справедливости и истинности своих рассуждений нисколько не сомневался.
