— Правда, — согласился Пол, но как-то не очень уверенно.
И вдруг Джей, тот самый Джей, который почти все время молчал, боясь каким-нибудь неосторожным словом испортить дело, сказал порывисто:
— Понимаете, им просто надоело все крутиться и крутиться вокруг одной и той же звездочки. Голова у них не кружилась, но просто им надоело, надоело и наскучило. И они не хотели, чтобы то же случилось и с их детьми. Они хотели, чтобы у детей жизнь была лучше, чтобы они зажили по-новому…
Он замолчал так же внезапно, как заговорил. И отвернулся, словно испугался, что сказал что-то не то.
Эм тронула его квадратное плечо. Одного взгляда на лица детей было довольно, чтобы понять: Джей сказал то, что надо, именно то самое! Он обернулся к ней, и Эм кивнула, и рука ее по-прежнему благодарно покоилась у него на плече.
— А когда мы прилетим в новый мир, деревья и кошки там будут? — спросил Пол.
— Может, и будут, — ответила Эм. — Может, будут и деревья, и кошки. (Когда-то, она слышала, люди говорили об этом.) Там все может быть.
И тут она ощутила укол совести. Правильно ли, что она не договаривает? И заговорила было, но сразу же замолчала. Нет, не надо. Самое трудное позади. Это сейчас главное.
— Все-все? — спросил Пол.
— И великаны? — спросила Элен. Глаза у мое от любопытства стали совсем круглые — И колдуны? И волшебные замки?
— Да, — ответила Эм. — Там могут быть и великаны, и колдуны, и еще много-много всего. Но только помните: я не обещаю, что все это там есть, я только говорю, что все может быть. Там может быть все что угодно.
Она так и не сказала, что корабль долетит до той планеты лишь через сто двадцать лет. Это они узнают позднее.
Иржи Колафа-младший
ОБМАН[22]
Соревнования должны были вот-вот начаться, поэтому я отправился к своему приятелю Йозефу Лауде в маленькую стеклянную кабинку, откуда он комментировал ход XXX Олимпийских игр в Новом Орлеане для Чехословацкого телевидения.
Йозеф, не отрываясь, следил за сообщениями, которые появлялись на дисплее, расположенном под большим экраном.
— Привет, Пепик, — поздоровался я, ставя на пол — другого места не было — маленький магнитоскоп «Тесла» и засовывая штекер в гнездо на панели аппарата, с которым у Пепика установилось столь тесное взаимопонимание, что он, очевидно, даже не заметил моего прихода. Я повторил громче: — Слушай, будь добр, когда начнутся соревнования, нажми вот здесь, ладно?
Он кивнул, беря левой рукой микрофон. Я всегда восхищался спортивными комментаторами. Когда ничего интересного не происходит, они могут часами развлекать зрителей пустой болтовней, но когда ситуация обостряется, то за несколько минут могут выдать неимоверное количество информации.
— Дорогие телезрители, я снова приветствую вас, мы находимся в спортивном зале, где как раз начинаются или вот-вот начнутся финальные соревнования по спортивной гимнастике. Наибольший интерес у нас, конечно, вызывает опорный прыжок, потому что в этой дисциплине в финал пробилась и наша спортсменка, шестнадцатилетняя Аленка Шимачкова. Только что ко мне приходил ее тренер, чтобы воспользоваться теми техническими возможностями, которые находятся в моем распоряжении здесь, в комментаторской кабине, и отснять на магнитоскоп весь ход соревнований, а потом сразу после окончания соревнований просмотреть вместе со своей воспитанницей ее прыжки и прыжки ее соперниц.
Для тех из вас, кто не слушал предыдущую передачу, я еще раз расскажу о порядке соревнований. Каждый прыжок судит девять арбитров непосредственно в зале, прыжок оценивается баллами от одного до десяти, из высшей вычитается наименьшая оценка и вычисляется разница, которая, однако, является только частью окончательного результата. Как принято на соревнованиях столь высокого ранга, сразу же после этого другая группа судей просматривает на экранах замедленный повтор — каждый прыжок фиксируют четыре камеры со скоростью сто двадцать кадров в секунду, так что после четырехкратного замедления движения становятся совершенно плавными, и, главное, судьи могут различить тончайшие нюансы исполнения прыжка, заметить мельчайшие неточности, которые ускользают от глаза при непосредственном наблюдении. Да вы и сами увидите замедленный повтор на своих телеэкранах. И еще одна любопытная деталь: изображение настолько совершенно, что с него можно получить высококачественные фотографии. Поэтому организаторы Игр запретили фотографировать в зале, и нам, наверное, уже не придется выслушивать жалобы спортсменов, что внезапная яркая вспышка вывела их в решающий момент из равновесия. Кроме того, от продажи фотографий и диапозитивов устроители получат кругленькую сумму…
Тихонько закрыв дверь, я вышел. «Чехословацкий номер один», наверное, уже ищет меня.
Мы с Аленой и Пепиком сидели в гостинице и просматривали запись сегодняшних соревнований в том виде, в каком они передавались в Чехословакию, включая и комментарий.
— Американская спортсменка Эллен Джонс готовится к прыжку, сейчас вы видите ее на своих экранах крупным планом, она необычно одета, на белом костюме кроме американского герба нарисовано или нашито несколько маленьких черных прямоугольничков, это выглядит очень непривычно, не знаю, не повлияет ли это на судейскую коллегию, даже на носках у нее такие же прямоугольнички, на руках — напульсники, а на ногах наколенники, и на них тоже прямоугольнички… Мне кажется, это был очень удачный прыжок, подождем решения арбитров… Сейчас мы видим тот же прыжок в замедленном повторе, действительно, великолепно выполненное тройное сальто. Еще раз нам показывают замедленные кадры, снятые другой камерой, теперь все очень хорошо видно, да, невероятно, просто идеально, обратите внимание, ноги и руки двигаются совершенно параллельно, не заметно даже малейшего колебания, и вот уже на табло появляются оценки: восемь баллов, дважды — девять, остальные — десятки, интересно… а теперь результаты второй группы арбитров, если я не ошибаюсь… там, да, там девять десяток! Да, теперь я понимаю, какую большую роль в принятии справедливого решения играет замедленная съемка, судьи могут разглядеть больше деталей, чем наблюдая прыжок один раз невооруженным глазом.
— Не удивительно, что она получила золото, — вздохнула Алена, — рядом с ней у меня никаких шансов…
— Идеальный прыжок, — сказал я, выключая магнитоскоп. — Вот только… мне кажется, что кто-то нарушил запрет и фотографировал. Я видел, как сверкнула вспышка.
