Прилетев на следующий день с работы домой, он увидел, что газон подстрижен так, как его никогда не подстригали. Цветочные грядки были прополоты, а огород вскопан. Частокол только что покрасили. Два робота, снабженные телескопическими ногами вместо лестниц, красили дом.
Внутри дома не было ни пятнышка, и он услышал, как Грейс что-то весело напевает в своей мастерской.
В комнате для шитья робот (со швейной машинкой, привинченной к груди) делал портьеры.
— А вы кто? — спросил Найт.
— Вы должны знать меня, — сказал робот. — Вы разговаривали со мной вчера. Я Авраам-старший сын Альберта.
Найт вышел из комнаты.
В кухне еще один робот хлопотливо готовил обед.
— Я Адельберт, — сказал он Найту.
Найт вышел на крыльцо. Роботы кончили красить фасад дома и перебирались к боковой стороне.
Найт сел в плетеное кресло и снова задумался.
Некоторое время он не будит уходить с работы, чтобы не вызывать подозрений, но и оставаться долго нельзя. Вскоре ему придется полностью посвятить себя продаже роботов и другим делам. По-видимому, ему нужно побольше бездельничать, чтобы его уволили с работы. Но подумав, он пришел к заключению, что делать уж меньше того, что он делает на службе, просто невозможно. Работа проходит через столько рук и машин, что в конце концов каким-то образом оказывается выполненной.
Ему придется придумать какую-нибудь правдоподобную историю о наследстве или найти другой предлог для ухода. Секунду он тешил себя мыслью, что скажет правду, но тотчас решил, что правда звучала бы слишком фантастично… во всяком случае, правду говорить не стоит, пока он немного не разберется в своем положении.
Найт встал с кресла и пошел в подвал. Сталь и другие материалы, которые он заказывал, были доставлены. Их аккуратно сложили в углу.
Найт стал лениво собирать упаковочный материал, который оставался на полу, с тех пор как он распаковал Альберта. В куче мягкой стружки он нашел маленькую синюю табличку, которая, как он помнил, была прикреплена к ящичку с мозгом робота.
Он поднял ее и прочел. На ней стоял номер Х-190.
«Х» означает экспериментальную модель! И тут он понял все.
«Сделай сам, инкорпорейтед» создала Альберта и, упаковав, отправила на склад, потому что компания вряд ли позволила бы себе выбросить на рынок такой товар. Этим она сама себе обеспечила бы финансовый крах. Продай она десяток Альбертов, и года через два рынок пресытился бы роботами.
И стоили бы они не десять тысяч. Их продавали бы почти по себестоимости. Так как их производил бы не человек, цена на них неизбежно упала бы.
— Альберт, — сказал Найт.
— Что? — рассеянно откликнулся робот.
— Взгляните на это.
Альберт подошел и взял табличку, которую протянул ему Найт.
— А… это! — сказал он.
— Могут быть неприятности.
— Никаких неприятностей не будет, хозяин, — заверил Альберт. — Меня не опознают.
— Не опознают?
— Я сточил номера и изменил отделку. Никто не сможет доказать, что я — это я.
— Но почему вы это сделали?
— Чтобы на меня не предъявили претензий и не взяли обратно. Меня сделали, потом испугались и изолировали. Но я попал сюда.
— Кто-то ошибся, — сказал Найт. — Наверно, во время погрузки. Вас прислали вместо собаки, которую я заказал.
— Вы меня не испугались. Вы собрали меня и позволили работать. Я остаюсь с вами, хозяин.
— И все же мы можем попасть в беду, если не будем осторожны.
— Никто ничего не сможет доказать, — настаивал Альберт. — Я поклянусь, что это вы сделали меня. Я не дам забрать меня обратно. Второй раз мне улизнуть не позволят. Меня превратят в лом.
— Если вы сделаете слишком много роботов…
— Вам нужно много роботов, чтобы переделать всю работу. Думаю, для начала понадобится штук пятьдесят.
— Пятьдесят!..
— Конечно. На это уйдет примерно месяц. Теперь, когда у меня есть заказанные вами материалы, я могу ускорить производство. Кстати, вот счет за материалы.
Он извлек из углубления, служившего ему карманом, полоску бумаги и вручил ее Найту.
Увидев сумму, Найт заметно побледнел. Она вдвое превышала его расчеты… но, конечно, суммы, вырученной от продажи хотя бы одного робота, хватит с избытком.
Альберт похлопал Найта увесистой рукой по спине.
— Не беспокойтесь, хозяин. Я позабочусь обо всем.
Стая роботов, вооруженных специальными приспособлениями, приступила к работе на участке. Заросшая, неухоженная земля обретала другой вид. Озерцо было вычищено и углублено. Проложены дорожки. Построены мостки. На склоне холма устроены террасы. Разбиты большие цветочные клумбы. Деревья выкопаны и пересажены так, что радовали глаз. Пущены в ход старые печи для обжига — кирпичи пошли на дорожки и стены. Сделаны модели парусных кораблей — поставленные на якоря, они очень украсили озеро. Построены пагода и минарет, а вокруг них посажены вишневые деревья.
Найт поговорил с Энсоном Ли. Тот с видом прожженного стряпчего сказал, что разберется в ситуации.
— Вы, возможно, стоите на грани нарушения закона, — добавил он. — Но как близко вы подошли к этой грани, я могу сказать, только просмотрев соответствующие статьи.
Однако ничего не случилось.
Работа продолжалась.
Ли по-прежнему лежал в гамаке и, прижимая к себе кувшин с сидром, с изумлением наблюдал за тем, что творилось на участке соседа.
Потом пришел налоговый инспектор.
Они с Найтом присели на газоне.
— С тех пор, как я был здесь в последний раз, у вас стало лучше, — сказал чиновник. — К сожалению, я вынужден увеличить сумму налога.
Он что-то записал в книжку, которую держал на колене.
— Слышал я о ваших роботах, — продолжал он. — Это движимое имущество. Оно облагается. Сколько их у вас?
— Примерно несколько десятков, — уклончиво ответил Найт.
Чиновник сел попрямее и принялся считать тех роботов, которые были на виду, тыкая в сторону каждого карандашом.
— Слишком уж быстро они передвигаются, — пожаловался он. — Не ручаюсь за точность, но штук тридцать восемь я насчитал. Правильно?
— Не думаю, — ответил Найт, сам не знавший, сколько их, но уверенный, что их будет больше, если чиновник посидит еще немного.
— Каждый из них стоит десять тысяч долларов. Амортизация, стоимость содержания и так далее… оценим каждого в пять тысяч. Все вместе… сейчас подсчитаем, они стоят 190 тысяч долларов.
— Нет, вы послушайте, — запротестовал Найт, — нельзя же…
— Я к вам подошел по-хорошему, — заявил чиновник. — По правилам я должен скинуть на амортизацию всего одну треть.
