Автоматический пропускной пункт скользнул по нему незримыми языками сканирующих полей и равнодушно позволил ступить на охраняемую территорию. И вовремя: прямо перед носом у незнакомца разводил пары «траттаг», тяжелый грузовоз на гравигенной тяге, за сходство с предметом бытовой техники чаще называемый «утюгом».
Незнакомец вскинул руку, демонстрируя универсальный жест хичхайкеров всей гуманоидной Галактики – поднятый большой палец.
С громадной высоты, где располагалась кабинка «утюга», опустилась простая металлическая лесенка. Возможно, в том крылась некая издевка: не всякий способен вскарабкаться по отвесной хлипкой конструкции на тридцать ярдов, да еще за короткое время. В конце концов, последнее, для чего приспособлен «утюг», так это для доставки попутчиков…
Незнакомец сдвинул полы плаща за спину, чтобы не мешались, мысленно выругался и взялся голыми ладонями за выстуженный металл.
Поднимался не без труда, с остановками, но отступать не желал, да и с какого-то момента сделалось поздно. Водитель в чине мичмана ждал его, соорудив на пятнистой от обморожений физиономии гримасу брезгливого недовольства. В попутчиках он не нуждался, но отказать обладателю офицерского плаща во все времена было себе дороже.
Надсадно дыша, незнакомец плюхнулся на откидное сиденье в закутке жарко нагретой кабинки, утерся и прокашлялся.
– Янрирр… как прикажете обращаться? – не слишком дружелюбно спросил водитель.
– Ты не станешь ко мне обращаться, солдат, – скрипнул незваный попутчик. – Молча доставишь меня на базу.
– Верный слуга янрирра, – хмыкнул мичман.
– Ну еще бы…
Грузовоз наконец всплыл над грунтом и достаточно резво для своих габаритов прянул в серую пелену надвигающейся бури. Дождь со снегом – удовольствие небольшое…
– Позволите включить новости?
– Валяй.
Скосив глаза в монитор объемного слежения, водитель заметил, что незнакомец не спит, как ожидалось, а с жадным интересом вслушивается в обычную чепуху, передаваемую по официальным информационным каналам. Когда уровень бреда зашкаливало (такое всегда случалось, когда речь заходила об исполнении продовольственной доктрины или о новых социальных программах Департамента развития периферии), чужак приникал к оконцу и вглядывался в завешенный туманными покровами горизонт.
– Это что, сканеры?
– Точно так, янрирр… э-э… м-мм…
– Когда установлены?
– Не могу знать…
– Отставить, солдат. Я что, похож на шпиона этелекхов?
Разглядеть под низко надвинутым капюшоном что-либо, кроме серых потрескавшихся губ и побитого седой щетиной подбородка, было сложновато, но мичман от иронии благоразумно поостерегся и ограничился уклончивой репликой:
– Торчат, сколько себя здесь помню.
– Любопытно знать, за каким демоном, – проворчал незнакомец. – Противник, наверное, и слыхом не слыхивал про какой-то там Префенгу.
Предполагая, что это какая-то скрытая проверка, мичман заученно ответил:
– Противник умен и коварен, недооценивать противника означает предать интересы Эхайнора.
– Отставить, – лениво пресек его пустозвонство незнакомец.
– Слышали, что в метрополии творится? – однако же не сдержался мичман.
– А что творится в метрополии? Я вот уже битых полчаса слушаю новости, тишь да гладь, да всеобщее умирение нравов…
– Этелекхи, в грунт их закатать, наводнили столицу и крупные города роботами-шпионами. В гальюн не зайти, чтобы за тобой не приглядывало вражье око!
– Что, даже и в гальюн?! – недоверчиво хмыкнул незнакомец.
– Это я для красного словца, но по слухам роботы удваивают свою группировку каждые сутки и расползаются по метрополии, как вши по мешковине. Их видели уже и на Деамлухсе, и на Анаптинувике…
– Сеять панику – вот в чем предательство интересов Эхайнора. Нет на Деамлухсе никаких роботов.
– Ну, может, и нет. А про метрополию чистая правда, с нами уже инструктаж проводили.
– Значит, чем-то мы сильно досадили этелекхам. А может быть, они ищут что-то?
– Или кого-то, – поддакнул мичман.
– Кого же?
– Не могу знать, янрирр… все же, как прикажете обратиться?..
– Отставить, солдат. – Помолчав, незнакомец добавил туманно: – К вечеру, думаю, видно будет, как и кто ко мне станет обращаться.
Грузовоз на небольшой высоте пересекал голую каменистую равнину, присыпанную мокрым снегом. Над редкими проплешинами, где выходили к поверхности термальные воды, курились белесые струи пара, почти упираясь в низкое пепельно-серое небо. Пейзаж выглядел гнетуще, с расшатанной психикой здесь делать было нечего.
Имела место военно-космическая база, укомплектованная под завязку и ни в чем не ведавшая отказа от метрополии – секретный объект, о котором, разумеется, знали все, но предпочитали отделываться недомолвками. А еще рудник, где добывались какие-то уникальные, едва ли единственно здесь и существовавшие в естественном виде, химические элементы, и по этой причине худо ли бедно себя оправдывавший. И, понятное дело, космопорт, в первую голову обустроенный под нужды военной базы, но вынужденный содержать небольшой гражданский сегмент для грузооборота рудника. Этим присутствие Черной Руки Эхайнора на планете Префенгу исчерпывалось. Не то континент-недомерок, не то остров-переросток, располагавшийся в приполярных широтах, отделенный от остального мира необъятными океанскими пространствами. Остальной же мир – это бесчисленные тропические архипелаги, где раз в год ярились апокалипсические шторма, а все остальное время палило солнце, из земли, из гальки, из песка бешено перла к небу всяческая растительность, сплеталась в непроходимые синие с зеленым тенета, в шипах, в колючках, в цветах и плодах столь же ядовитых, сколь и невыносимо прекрасных, и в этом зеленом мороке что-то летало, ползало, карабкалось, охотилось и жрало… Эхайнских конкистадоров, сунувшихся на архипелаги в рассуждении там укрепиться и обустроить суровый армейский быт в тепле, под солнышком и на песочке, бешеная биосфера вышибла к демонам с такой силой, что двух попыток с несоразмерными потерями личного состава оказалось достаточно, дабы впредь ставить перед собой более реалистические задачи. Собственно, благодаря означенной биосфере Префенгу и обладал годной для дыхания газовой оболочкой, и это обстоятельство решило судьбу дальнейшей экспансии. Тем более что приполярный континент был пуст, как заброшенный кенотаф, то есть беден растительностью, напрочь лишен фауны, если не считать каких-то рачков и бактерий в горячих источниках, и ровным счетом никаких затруднений в колонизации не представлял…
Неожиданно, призраками, всплывшие из тумана ангары и антенны военной базы, казались такими же элементами ландшафта, как и вылизанные до зеркального блеска тысячелетними ветрами выходы скальных пород.
